Майя Фролова: Люба

Три мопеда, вывернув рога, лежали на тротуаре, рядком на скамейке три шлема — желтый, красный, белый; три «бога» склонились над колесом, крутят сосредоточенно, всматриваются, перебрасываются только им понятными словечками. Девчонок — никаких, одна Люба.

Чтоб пройти к подъезду, ей нужно перешагнуть через мопед. Правда, можно пройти под окнами по узкой асфальтной ленточке под балконами. Так бы она, конечно, и сделала еще вчера. Но не сегодня! И вовсе не потому, что занятые делом мальчишки не видят ее. Она их просто не боится.

Люба высоко задирает ногу, шагает через мопед, слышит грубое:

— Эй, ты, черепаха, осторожнее!

Люба и сама не поняла, как это получилось, что она осмелилась, но остановилась, повернулась и сказала спокойно и веско:

— А ты — козел!

«Козел» — это было самое обидное слово, каким обзывали друг друга мальчишки в бабушкиной деревне.

Двое «богов» сидели на корточках возле вертящегося колеса, смотрели на Любу снизу, их лиц она не разглядела. Третий поднялся — он-то и обозвал ее «черепахой», — и его лицо было видно очень хорошо. Неприятное лицо с какой-то поганенькой ухмылкой, слежавшиеся под шлемом космы, тонкая шея в растянувшемся свитере.

— О, глухонемая заговорила! Топай отсюда, детка, пока цела! — он вполголоса выругался, сложил трубочкой губы и плюнул. Плевок попал на белое облачко над Любиной головой.

Смывая его щеткой под краном. Люба плакала. Не потому, что было жалко новую шапочку из козьего пуха, а потому, что плечи ее снова ссутулились, приподнятое настроение пропало.

Как же одолеть это? Как быть сильнее этой наглой рожи, чтобы не бояться и не опускать голову? Как наскрести силенок, чтоб воспитать волю и мужественный характер?

Из деревни приехала бабушка. В гости она наезжала редко, столицу шумную не любила, но поглядеть на новую квартиру — не утерпела. Все бабушка хвалила, всем восхищалась, а Люба (без родителей, конечно) выложила ей свои печали: и обиду на папу и маму, что мебель новую не купили, никого к себе в гости не позовешь, поэтому и подруг не завела, и про класс свой недобрый и недружный, где она чужая и всем ненужная, и про компанию с мопедами.

— Что-то ты, девка моя, много нагородила всего да в одну кучу свалила. Давай разберемся по порядку. В комнату, говоришь, стыдно пригласить? Да я в такой-то век не живала, одна ли я! А ты в четырнадцать лет получила — владей. Покажи-ка мне руки твои. Во, целы! — вроде удивилась бабушка. — А я думала — отсохли. Мебель мебелью, она за деньги покупается, ты ведь и рубчика еще не заработала своего, а от родителей требовать нечего. Воровать им, что ли, ради мебели твоей совесть утрачивать? А трудовые — они трудовые, и так с утра до ночи работают. Отца уважают на заводе, и ты уважай, гордись. И мечту его не перебивай своей мебелью. Плохо ли — машина в доме? Гордость это отцовская: заработал — и купил. А мозгами раскинь да руками пошевели, они ведь у тебя кое-чему обучены, забыла разве? Завидовать-то легче, да зависть душу изъест — себя потеряешь, доброту человеческую. А какой человек без доброты!

— Да что, бабушка, с этими чурками-деревяшками сделать можно? Отец вон лаком мазал — что толку?

— Ничего, еще послужат. А мы их заслоним. Мы тебе в комнате свое убранство сделаем. Не в богатстве дело, а во вкусе, полировки-то готовые напоказ выставить нетрудно, а ты душу свою вложи, чтоб сразу было видно, что за человек в комнате живет. Тогда и другому в ней будет интересно и приветливо. Скромности не стыдись. Воровства надо стыдиться, пьянства, грязи всякой…

Бабушка припевочкой все это Любе высказывала, а сама доставала из чемодана какие-то клубочки, мотки… Материал раскинула на кровати в таких шашечках и цветах, что не кровать уже — газон, яркий, летний.

— Бабушка, для чего такую яркость купила? Не годится на платье, — огорчилась Люба.

— Да не на платье это вовсе. Вот гляди, — бабушка развернула журнал. — Занавески на окно и на дверь с оборками да кружевом — этот материал в самый раз. Из него же покрывало на кровать да накидушка, тоже с оборками, вместо кружев подзор мой старинный подошьем. Из шнура блестящего — его у нас сразу в магазине расхватали, как журнал про макраме пришел, — по этому рисунку свяжем. У нас, знаешь, каких занавесей из шнуров понаплели? Деревянные колотушки расписные к ним привешивают, глаз не оторвешь — красота. Если останется, то и для гребенок твоих сплетем, у зеркала повесим. Сразу комната заиграет, кого угодно можешь в гости звать. А это тебе от меня на новоселье подарок, тоже не купленный, сама вышила, не хуже ковров иных.