Семён Ласкин - Повесть о семье Дырочкиных (Мотя из семьи Дырочкиных)

Отошел в сторону и прочел вслух.

«ГРАЖДАНЕ!

При первых признаках гриппа

ВЫЗЫВАЙТЕ

НЕОТЛОЖНУЮ

ПОМОЩЬ!!!! Телефон: 18–27–57

К вам сразу приедет хороший врач».

И потер руки.

— Я не о себе только забочусь, но и о ней, и о Сане, и о тебе, потому что и тебя ночью будят, спать не дают.

Я вякнула с благодарностью. Это он точно сказал, ночью я терпеть не люблю, когда в дверь звонят. Воры мерещатся. Санечка где-то научное слово откопал: инстинкт. Лаю пока дверь не откроют. И хочу остановиться, а не могу, самой противно.

— Ну вот и все, — говорит Борис Борисыч, — сегодня тебя, Мотя, никто не разбудит, даю голову на отсечение. А завтра… завтра, как она хочет. Я уеду в Дом творчества, мне нужно пьесу писать. Мою работу, Мотя, ждут сто миллионов телезрителей, и только из-за них я не имею право подвергать свою жизнь смертельной опасности.

Поднялись мы в квартиру, и только сели к телевизору, как в дверь коротко позвонили.

— Кто же это может быть? — удивленно сказал Борис Борисыч Ольге Алексеевне, и сам пошел открывать двери.

— Простите, — я узнала соседку с нижнего этажа, — У нас нет телефона, а я хочу вызвать неотложную.

Но тут Ольга Алексеевна спросила:

— Почему же неотложную?

— Но у меня заболел сын.

— Я сейчас же его посмотрю.

— Да, честно сказать, если бы не объявление, я бы и сама вас попросила…

— Объявление?

И тогда Борис Борисыч так стукнул дверьми своего кабинета, что затряслись все чашки в буфете на кухне.

А Ольга Алексеевна вышла в коридор, прочла бумажку и сорвала ее.

— О, — сказала она мягко. — Не обращайте внимания. Это, наверняка, сделали хулиганы.

Несколько дней мы жили великолепно. Конечно, трудности были, но совершенно другого свойства.

Ольга Алексеевна приходила домой еще позже, садилась на кухне на табуретку, скидывала туфли и сидела неподвижно, глядела на нас с Санечкой.

— Как хорошо, ребятки, дома, — говорила она. — Как прекрасно отдохнуть после такого трудового дня!

Она с улыбкой следила за Санечкой, как он вынимает продукты из холодильника, как старается и говорила:

— Вызовов, ребятки, становится все больше. В твоей, Саня, школе уже двести детей, а в сто сороковой — целые классы болеют…

— Как же ты, мама, сможешь справиться? — говорил Саня. Он садился к столу, рукой подпирал щеку, так что образовывалась продольная вертикальная складка, и грустно смотрел на Ольгу Алексеевну.

— А вот как раз об этом я и собиралась с тобой посоветоваться, — говорила она.

Саня кивал.

— С новой недели, — советовалась Ольга Алексеевна, — на помощь врачам поликлиники должны прийти разные доктора. Это и кожники, и ушники, и глазники…

— Но ведь они не умеют лечить грипп?

— В том-то и дело. От них помощь слабая. Поэтому я бы и не хотела передавать свой участок в чужие руки. Я собираюсь попросить главного врача, чтобы все вызовы — сколько бы их не было на участке — отдавали только мне.

— Само собой, — сказал Санечка.

— Но если я так заявлю главному врачу, а он на это согласится, то вы, ребятки, не увидите меня весь день, я буду поздно приходить. Но кроме всего, когда прорывы будут в нашей неотложной помощи, то, возможно, я буду им помогать и ночью…

— Понимаю, — серьезно сказал Санечка и вздохнул. — Что тут сделаешь — эпидемия.

— Значит, согласны?

Я хотела возразить. Сами знаете, каково без хозяйки, но тут Санечка встал: лицо серьезное, глаза решительные, щелкнул по-военному каблуками, заявил:

— Ты, мама, можешь на меня полностью рассчитывать. Я все сделаю, что потребуется.

— И уроки?

— Да, — говорит, — и уроки. И только на четыре и на пять. — Русский язык и литературу, — обещает, — на пять, арифметику — на четыре.

— А нельзя ли, Санечка, все на пять?

— Нет, — говорит, — мама, нельзя. Не хочу, — говорит, — мама, брать на себя липовых обязательств. Я, — говорит, — мама, очковтирательства не признаю. Я, — говорит, — мама, обещаю. И все.

— Ладно, — соглашается Ольга Алексеевна. — Но в этих условиях одной учебы от тебя мало. Ты и с Мотькой должен погулять, и сам пообедать, и в магазин сходить, и купить кое-чего. Одним словом, ты должен все делать, что я делала, потому что я уже помочь не смогу, а папа далеко, в Доме творчества.

И Санечка опять каблуками хлопнул, голову наклонил и повторил: все заново.

— Я, мама, трудностей не боюсь.

— Ну, сын, — говорит Ольга Алексеевна и целует Саню, — спасибо тебе от всех заболевших детей нашего участка. А я тоже постараюсь, приложу все силы, чтобы грипп тут не свирепствовал. Мы гриппу покажем, на что способна наша медицина.