— А знаешь, Костя, ведь оружие это найдено в доме, где живет твой «друг». — Матрос сделал ударение на последнем слове и добавил: — В квартире товарища Петренко! Надо принимать меры. Действуй, Костя! Сегодня же…
Костя укоризненно тряхнул чубом.
— Вот ты, Борода, всегда так. «У Кости глаза от страха велики, Костя звонок», а потом… — Он очень похоже передразнил — «Действуй, Костя! Надо принимать меры!» Эх, Борода, Борода!..
— Ладно, не ворчи, виноват. Хоть бы при посторонних начальника не критиковал. — Матрос добродушно улыбался. — Ну, а тебе, друг Саша, спасибо! И чего только тебя прозвали Шурой? Саша — имя знаменитое: Саша Пушкин, Саша Суворов…
В тон ему я продолжил:
— Саша Керенский.
— Откуда ты знаешь, что этого паразита звали Саша? — насторожился чекист.
Я рассказал, что в Петрограде, возле нашего дома, была казарма, в которой размещался женский полк «ударниц». Этот полк считали «гвардией» Керенского. По вечерам «ударницы» пели:
Эх, вы, Даши, Кати, Маши,
В бой пойдем все ради Саши!
Матрос расхохотался.
— Не слыхал такую, хоть и пришлось встречаться с «ударницами». Им, правда, было тогда не до песен!
Чекисты стали расспрашивать, как я попал на Украину и где мои родители. Я рассказал, что отец три месяца назад погиб в бою под Петроградом.
Борода вздохнул:
— Много там легло и моих дружков-балтийцев, пока не поставили Юденичу точку. Большие герои были ребята! Ну а мать, братья, сестры у тебя есть?
— Мама в Питере, младший брат в деревне, а меня привез сюда Самовар.
— Самовар? — Матрос даже привстал от удивления. — А ты, палка-махалка, не путаешь? Как может самовар привезти человека?
— Так это же Самсон Павлович, а Самоваром прозвал его папа, — сказал я и объяснил, почему.
Чекисты рассмеялись. Потом Костя спросил:
— Кто был твой отец?
— Хирург, адъюнкт Военно-медицинской академии.
— Адъюнкт? Это что такое: чин или должность? — поинтересовался Костя.
Я не знал, какая разница между чином и должностью, и ответил:
— Папа был помощником профессора.
— Отца так звали при царе или теперь? — спросил Борода.
— Теперь. Так и на памятнике написано.
— Ну, тогда это должность, — заключил матрос. — А где же твой Самовар? Почему пришел ты, а не он?
— Самсон Павлович уехал на несколько дней в Харьков. Дома одни женщины.
Чекисты, переглянувшись, улыбнулись. Затем Борода серьезно сказал:
— Конечно, конечно, это дело мужское!
— А товарища Петренко нет… — начал я, но меня сердито перебил Костя:
— Товарищ! Волк ему товарищ! — и, резко отодвинув стул, вышел.
— Проняло хлопца! — вставая, сказал ему вдогонку матрос. — Ты извини меня, земляк, еще бы поболтал, да времени в обрез, а тут еще твой арсенал. Как-нибудь встретимся!
— А вы приходите к нам. У вас я ордер не спрошу, как у тех…
— У каких тех? — насторожился Борода.
— Те, не настоящие чекисты…
— Это что еще за новость: не настоящие чекисты?
Я рассказал ему о ночных посетителях.
— Правильно сделал, что не впустил. Чекисты не ругаются, а будь это чекисты, то не спасли бы тебя никакие двери и запоры! О том, что был у нас, и об оружии никому не болтай. Особенно этой… Катре и Петренко, если он появится. Так и передай хозяйке. А ночью запирайтесь на ключ и никого не пускайте.
Он подписал мне пропуск, повертел в руках мой гимназический билет и, усмехнувшись, сказал:
— А удостоверение пора бы сменить. Петербургская императора Александра Первого гимназия… Хм, и слов теперь таких нет! Смени, смени, тебе такое совсем не к лицу.
— А когда вы заберете оружие? — спросил я.
— Скоро, скоро заберем, — улыбнулся чекист. — Тебе не оставим. Прощай! — И он протянул мне руку.
* * *
В тот же день меня и троих моих одноклассников вызвали на бюро губкома. Как я ждал этого дня! Еще бы — на этом бюро нас будут принимать в комсомол.
…Меня вызвали первым. За столом, покрытым красной материей, рядом с секретарем сидел чекист Костя. Были в кабинете и другие члены бюро. Когда я вошел, все они внимательно посмотрели на меня. Я оробел и почти не слышал, как секретарь губкома прочитал мое заявление. Потом мне стали задавать вопросы. Я, хотя и здорово волновался, отвечал громко. И отвечал, видимо, правильно, потому что Костя кивал головой, а взгляд секретаря был доброжелательный и совсем не начальственный.
Читать дальше