Елена Соковенина: Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции

Глаза Технического Редактора полыхают, двухцветная шевелюра грозно шевелится.

— Очень, — говорю. — Главное — добавить: Дети! Не обручайтесь прабабкиными бриллиантами. А то всё-таки придётся обсуждать деликатную тему со взрослыми.

— Да, это очень важно, — Медведь остывает и приобретает свой обычный вид. — Теперь добавь тему: «Безнадёжная любовь. Что делать?»

Я молчу.

— Ну? — напирает Медведь.

— А что делать? — спрашиваю. — Ты что, можешь сказать, что делать в таких случаях?

— А это твоя, между прочим, работа: рассказывать, показывать, советовать. Вот и советуй.

И с этими словами моя коллега возвращается за свой компьютер. Она страшно занята: делает обложку очередного номера.

А я мучаюсь. Пью в ужасающих количествах кофе и хожу из угла в угол. Пока не вспоминаю одну историю.

— …И что? — спрашивает внимательно слушавший Медведь.

— И тогда я решила, что жить больше незачем.

— Ну, и я так же думала.

— А что ты сделала?

— Да ничего. Что тут можно сделать? Пережила. Отревела.

— Гм. А я вот излечилась. Не поверишь — за один вечер.

— …?

— Ну, то есть, сначала я решила, что жить больше незачем. Даже рылась в родительской аптечке.

— Могу себе представить. Аспирин, активированный уголь, слабительное, смешать, но не взбалтывать?

— Что-то вроде. Там ещё хлористый кальций был. Помнишь?

— Спрашиваешь!

— Горький!

— Солёный!

— Едкий! От него дым из горла, по-моему.

— Ну, не преувеличивай. Обычная страшная гадость общеукрепляющего действия. Умереть от него нельзя. Но вот пытать им можно!

Некоторое время стоит тишина. Пытка хлористым кальцием — интересная мысль.

— А по вкусу можно подумать, что и смерть не за горами, — продолжаю. — Но перед тем, как свести счёты с жизнью я решила позвонить. Ему.

— Позвонила?

— Да.

— А Он что?

— А Он, знаешь, взял трубку — а сам жуёт. Громко так жуёт. Я растерялась и спрашиваю: «Что ты ешь?» Он говорит: «Яичницу». Голос довольный такой. Представляешь? Я на краю могилы, а он яичницу лопает, да ещё и есть прилично не приучен — чавкает, как поросятина! Тут мне как-то и полегчало.

— Га-га-га! — веселится Медведь, увидев такое название темы. — Ха-ха! Хи-хи-! Ху-ху! Ой!

И лезет за платком вытереть выступившие слезы.

— Лена Фёдоровна! — восклицает она. — Борец за правду! Честная мать! Посмотри мне в глаза и скажи, что никогда не врала.

— Ещё чего.

— Ты никогда не врала своему ребёнку?

— Молчи, ведьма. Я старалась.

— Знаем мы, как вы старались. Сами такие же. Ну, и что ты теперь писать собираешься?

Я молчу. Думаю.

— Ты, — продолжает Медведь, — думаешь, твой сын не слышит, как ты плетёшь своей маме, что ела её варенье и пила её лекарство?

— Э, — говорю. — Гм. Ну, я же не виновата, что не люблю варенье. И лекарство сомнительное. А она от всего сердца!

— Или ты веришь, что Саша впадает в гипнотическое состояние, когда ты врёшь по телефону о том, что застряла в пробке, а сама проспала? И ты вот этими руками собралась писать, что врать — плохо?

— А ты предлагаешь вот этими руками написать, что врать — хорошо?

Медведь молчит. Думает.

— Ну, излагай, — говорит.

Я прокашливаюсь. Отодвигаю чашку с кофе, чтобы не мешала.

— Гм, — говорю. — С чего бы начать?

— С середины, дорогая. Лучше всего начинать с середины.

— Тогда очень просто. Меня заставили написать страшную клятву: «Мама и папа! Я больше никогда не буду обманывать». Я чуть с ума не сошла.

— Как я понимаю твоих родителей.

— Предательница.

— Да ты что. Давай, давай свою правду.

— Да ничего особенного. Я врала, что сдала деньги на экскурсию, когда на самом деле купила на них крысу. Что не прогуливала, а была в музее, когда на самом деле рассказала подробности о выставке, глядя на афишу. Что пила чай с девушкой Кариной, когда на самом деле бродила по крышам с юношей Дмитрием. Что у нас первым уроком классный час, и на него ехать необязательно, когда на самом деле у нас алгебра и по ней как раз контрольная…

Думаю ещё немного и прибавляю:

— Чёрт возьми, всё всегда оканчивалось катастрофой!

— Потому что очень тяжело помнить всё сразу: кому, про что и когда наврано, — пожимает плечами Медведь. — Коллега, провал в таких случаях неизбежен.

Я говорю: «Отлично, так и надо написать», и пишу. И тут внезапно:

— Ты же девочка!

— А? — не сразу понимаю я. — А! Я девочка? Так бы сразу и сказала.