Ирина Костевич - Предатели

Нет и нет, мне какое дело, вообще? Через неделю иду с рапортичкой от школы в наш РОВД. А там — ориентировка. Она сто лет висит, только я никогда не читала. Но тут, как специально, прочла. А в ориентировке перечислялось, в чем убитая была, когда ее в последний раз живой видели.

— И что, — кулон?!!

— Тот самый. «Шомэ». Сердечко со шнуровкой.

Оказывается, Светке не нужно было по магазинам. Это она меня в ювелирный для наглядности завела. Уходить с пустыми руками из салона, где нас угощали, было неловко.

— Давай хоть… ну, пакетик у них купим…

— Пакеты отдельно не продаются. Ты кого стесняешься? Они — обслуга. Это их работа. Ты что, обслугу стесняешься, что ли?

В моем активном лексиконе нет слова «обслуга». И мне всегда неловко. Вот почему я не люблю ювелирные магазины и прочие «непростые» места.

Притормозив у кофейни, Света роется в сумочке:

— М-м… Карточку забыла. А налички нет. Ты кофе хочешь?

А, похоже, про путевки в Малайзию — брехня. Как-то попроще стало.

— Пойдем, угощаю.

— Хотя кофе здесь не айс… но, ладно уж, с одного раза не отравлюсь!

— Что дальше-то было?

Дальше Светка рассказывала путано и уклончиво, все время упоминая подписку о неразглашении. По наводке юной помощницы полицейских подвал под фитнес-клубом проверили, каналы, по которым кулон попал к девушке-уборщице, пробили.

Выяснилось, что земляк с другом попросились пожить. Отказывать землякам не принято, тем более, где десять, там и двенадцать. «Братья» приносили сахар, масло и макароны. Ну, а «сестренке» подарили от щедрот какой-то кулончик. Девушка очень удивилась, когда в полиции ей сказали, что это золото, но только белое.

Преступников вскоре поймали. Душегубы, гнушаясь низкооплачиваемой работой, грабили и лишали жизни даже за малость. Их рук делом оказалось и убийство пожилого человека из-за старого мобильного телефона.

А с владелицы кулона они сняли дорогую норковую шубу, драгоценности, вырвали из рук сумку. Жертва закричала, стала звала на помощь, и это решило ее участь. Непонятно, что делала несчастная в этом, чужом для нее, районе ночью… но — что случилось, то случилось.

— По крайней мере, ни детей, ни мужа… И то хорошо… — завершила Света.

— Страшно как… Ну, и тебя в полиции наградили…

— О, да! И на руках носили, и коньяком поили, местным — мэ-эрзость. «Светочка-Светочка, наша Света лучше всех!» И ведь, что характерно, правы!

— Слушай… а почему эта марка, «Шомэ», такая считается?..

— Так ведь еще жене Наполеона основатель марки, ювелир по фамилии Шомэ, украшения делал!

— А жене Гитлера не делал? — вырывается у меня помимо воли.

— При чем тут?

Эх, ладно уж:

— Ее звали Ева Браун…

Молчит. Долго молчит. Потом лупит со всей дури кулаком по столику, кофе выскакивает из чашек…

— Убью гадов!

Потом хмыкает:

— Но вот что в минус — фитнес-клуб закрыли. За нарушения. И деньги за абонемент теперь с них фиг выбьешь. Я так чувствую.

Маму я застала во дворе нашего дома за таким делом, которое даже от мамы не ожидала. Она стояла на табурете и меланхолично отмывала кованую решетку окна нижних соседей. Если прибавить, что мы с соседями не ладим из-за того, что иногда их подтапливаем, картина выглядела не то что дикой — абстрактной.

— Мам, ты чего?

— Они злятся. Говорят, голуби все испачкали.

Теперь понятно. К нам на подоконник прилетают обедать (завтракать и ужинать) голуби. Мама их различает, дала имена. Есть Какао и его жена Мраморная башка. Прилетал одинокий голубь Рентген, антрацитово-серый, с белесыми размывами на кончиках крыльев. Недавно познакомил нас со своей молодой изящной супругой. Голуби никогда не меняют пару, хранят верность всю жизнь. А еще у этих птиц строгая иерархия — молодым не дают есть те, кто старше, бьют и прогоняют. И то ласковое «гуль-гуль», что мы слышим из-под крыш, вполне может быть звуковым оформлением жестокой драки. Маме все это очень интересно. А о страданиях соседей она как-то не задумывалась.

И вот соседи возмутились, решетку велели вымыть, а голубей больше не кормить.

— Все равно кормить буду, — бурчит мама. — Обыватели! Зато я рассказ хороший написала.

— Про голубей?

— Нет, про поселок.

Вот те на! А я думала, у нее уже прошло. Мы даже договорились с Борькой не напоминать — нам сейчас и Калининграда хватает…

— Неси табурет домой. Я уже все. Сейчас рассказ читать буду!

— Есть хочу!

— Что за люди! Одним голуби мешают, другим муки голода жить не дают… Иди, там цыпленок с тимьяном в духовке.