Нина Дашевская: Скрипка неизвестного мастера

В Кешкином классе появилась Таня Соловьёва. Просто Таня. Она вместе с Тигром училась в музыкальной школе, их и посадили за одну парту. И Кешке от Тигра осталось только утреннее «Привет!»

Тигр теперь всегда был с Таней. Нет, он не таскал за ней портфель и не провожал домой, но у них образовалось как будто тайное общество — они без конца болтали о какой-то своей ерунде. О какой-то страшной Бемолихе, о таинственном девятнадцатом классе. О том, в конце концов, как они ездили на фестиваль в Новгород. То ли в Нижний, то ли в простой, Кешка не разобрался. Одни, без родителей! И ещё поедут, летом. Ну и пусть себе едут! Больно надо. Кешка вон тоже, может, поедет. На олимпиаду какую-нибудь, по математике. Бывают же такие олимпиады, чтобы ехать куда-нибудь!

Он остался совсем один со своими книжками. Давно забросил и плавание, и шахматы. Валялся целыми днями на диване и читал, читал… Или, когда мама выгоняла на улицу, просто шатался по городу. Конечно, он по-прежнему дружил с братьями Мельниками, Арсением, Прохором и Егоркой. Но всё равно Кешка предпочитал болтаться по улицам в одиночестве. И на переменах сидеть на подоконнике одному. И поглядывать на «общество двух «Т», как он их про себя называл. И жалеть, что в этом обществе нет места для него, для Кешки!

И дело было не только в Тигре. Таня… Да нет, Таня как Таня. Просто она была хороший парень, Таня, это Кешка сразу понял.

А с Лёвкой Герцем Кешка почти перестал видеться. Герцель перешёл в другую школу. Между прочим, не просто так. Что-то он не поладил с одним учителем, говорили — Лёвка даже ударил его. Кешка сначала думал, что это ерунда — Герцель хотя и псих, но не до такой же степени! …Это Кешка так думал, пока этот самый учитель не начал вести у них математику.

Прозвище у него было так себе — Шуруп. Математику Кешка любил, а вот Шурупа этого… Шуруп, между прочим, тоже любил свой предмет, но, по собственному признанию, не выносил человеческую тупость. И под его тяжёлым взглядом многие даже толковые ребята терялись, переставали соображать. Тогда уж Шуруп не знал жалости…

Говорили, что Герцель ушёл именно из-за него. Что будто бы Шуруп его довёл до бешенства, и Герцель не сдержался — ткнул математика кулаком в подбородок. Вот и пришлось другую школу искать. Кешка поначалу не очень-то в это верил, а сам Герцель отмалчивался. Но после первых же уроков Кешка подумал, что он и сам бы ему заехал этому Шурупу. Причём с удовольствием. «Инквизитор какой-то», говорил про него Егорка Чижов.

Кстати, маленький Егорка был совсем не дурак. Он на олимпиаде по английскому третье место занял, на городской. Бабочек собирал, знал, как они по латыни называются. И с математикой у него было неплохо… До тех пор, пока не появился Шуруп. При одном его взгляде Егорка стекленел. Он полностью терял способность говорить, да и соображать, кажется, тоже.

В очередное октябрьское утро Шуруп вновь вызвал Егорку Чижова к доске. Егор, белый как крыло бабочки капустницы, на негнущихся ногах пошёл к доске. Шуруп рявкнул на него, и Егор начал писать какую-то полнейшую околесицу. Кешка даже за голову схватился. Как же он может такое — Егорка, умница, как же он не видит — знаки перепутал… А он, Кешка, сидит здесь, и ничего — совсем ничего не может сделать!

— Уникальная тупость! — наседал Шуруп, как бы ввинчивая свой длинный корявый палец в несчастного Егорку (Этому жесту Шуруп и был обязан своим прозвищем). — Ты же плюс от минуса отличить не можешь!

Егорка бросил писать. Сжал губы и крошил белыми пальцами мел. Очки у него запотели. А Шуруп не отставал:

— Запущенная форма кретинизма… Да таким, как ты, вообще не место в нормальной школе!

И тут Кешка не выдержал:

— Это вам не место в нашей школе!

Шуруп осёкся и уставился рыбьими глазами на класс:

— Кто…Кто сказал? — хрипло прорычал он.

Отступать было некуда.

— Я, — сказал Кешка громче и уверенней.

— Повтори!

Кешка посмотрел на трясущегося Егорку — и повторил внятно, отчётливо:

— Я сказал, что вам не место в нашей школе!

— Та-а-ак, приехали… — как-то прорычал Шуруп. Кешке сразу вдруг стало как-то холодно в животе. — Уж от кого не ожидал… Вон из класса, и без родителей чтобы я тебя больше не видел!

В звенящей тишине Кешка молча собрал свои вещи и пошёл к выходу. Чего теперь будет-то, а? Неужели выгонят из школы, как Герца? И вдруг он услышал негромкий голос Тигра:

— Я, наверное, тоже выйду. Потому что я с Кешкой полностью согласен!