Григорий Абрамян - Кто взял фальшивую ноту?

— Тогда выход один — музыкальная школа! — решительно сказал я. — Сами научимся играть, других научим и — готово дело. А ты, Женька, будешь нашим дирижером. Решено?

Но мой друг сказал:

— Так-то оно так, но ведь там, говорят, дикий конкурс.

— Мало ли что говорят!

— Все-таки, Федя, конкурс этот не простой, а музыкальный. А что там происходит? О чем спрашивают? Кто его знает!

— Давай у кого-нибудь узнаем. Подстережем кого-нибудь из музыкальной школы и спросим. Видишь, идет девочка, которая выручила нас тогда, в Кремлевском театре?

— И правда! — обрадовался Женька. Девочка сразу узнала нас и спросила:

— Ну, понравился концерт? Я там выступала.

— Ты?

Женька так и уставился на девочку.

— Хочешь, программу покажу?

Она поставила на поднятую коленку папку с нотами, щелкнула замочком, вытащила программу кремлевского концерта и показала нам строчку, где было написано:

МОЦАРТ, ФАНТАЗИЯ…

Исп. ученица 5-го класса

МУХИНА ЛЕНА

— Вспомнил! — воскликнул я. — Тебе еще «бис» кричали… Только ты сама на себя совсем не похожа.

— Это со сцены всегда так, — сказала Лена. — Трудно потом кого-нибудь узнать.

— Чудно как-то, — не то с удивлением, не то сомневаясь, сказал Женька. — Моцарт… Фантазия… И Мухина… Тебя, наверное, Мухой называют в школе?

Я хихикнул:

— Муха!

Лена разозлилась и стукнула меня нотной папкой по голове — и угодила замочком. Да так, что прямо искры из глаз посыпались. Никогда не думал, что папкой можно так здорово драться!

— Будешь дразнить — получишь еще, — сказала Лена, и я понял, что с Мухиной шутки плохи.

Молча потирая шишку, я больше не участвовал в беседе.

А Лена вдруг воскликнула:

— Ой мальчики, совсем заболталась с вами! На урок опаздываю!

Не успели мы и глазом моргнуть, как она скрылась.

— Забыли спросить про конкурс! — ахнул Женька. — Чего же ты зевал, Федя?

Шишка была средних размеров и не очень болела. Но когда мама пришла пожелать мне спокойной ночи и по привычке погладила по голове, ее теплая ладонь прошлась по незнакомому бугорку.

— Честно заработал? — спросила мама.

— Честно, — ответил я. — Так мне и надо.

И я рассказал ей все по порядку: о неудавшейся репетиции, о непонятном конкурсе в музыкальную школу, Лене Мухиной и о том, что мы так ничего и не узнали про конкурс.

— Не горюй, Фаготик, — ласково сказала мама. — Я завтра пойду в школу и все разузнаю. Почему ты сразу меня не попросил?

Хороший человек у меня мама, надежный!

С такими мыслями я уснул, а утром сказал ребятам:

— Все в порядке. Моя мама пойдет в музыкальную школу и все уладит. Я ей и список дал. Всех записал: Женьку, Ваську, Костю, Сережку и даже Гришу. Что мне — жалко? Встал чуть свет и аккуратненько всех перечислил. Вот только Таню не стал записывать. Зачем она нужна, раз не хочет играть на тромбоне?

— Ну и правильно, — сказал Женька. — Терпеть не могу кривляк.

— Это ты хорошо сделал, — сказал Васька. — Все равно в музыкальную школу без своих инструментов не принимают.

— Откуда ты знаешь?

— Сам слышал. Соседка рассказывала. Говорит, что там первое дело спрашивают: «Музыкальный инструмент есть? Нету? Ну и поворачивайте обратно!»

Только Васька сказал об инструментах, я вдруг вспомнил, что меня-то в списке нет. Отдал его маме, а себя не записал — вот растяпа!

Ребята принялись успокаивать меня.

— Раз пошла твоя мама, она и за тебя словечко замолвит, — сказал Женька.

— Замолвит, замолвит, — подтвердил Гриша. — Мамы всегда замолвливают.

Мы вертелись возле музыкальной школы и все время посматривали на вход. Мы ждали своего парламентера, то есть мою маму.

— И чего ее так долго нет? — волновался я.

Костя высказал соображение, что маму заставили все подробно рассказать про нас, а потом, как водится, отказали. Женька еще раз удивился подозрительности Кости. Васька затосковал: наступило обеденное время. Сережка сокрушался, что раньше времени переполошил своего деда — что теперь будет! Опять начнется доремифасоль…

Неожиданно стал накрапывать дождь. Асфальт на «Площадке встреч» потемнел.

— По домам, что ли? — спросил Васька.

Но тут дверь музыкальной школы распахнулась, и появилась моя мама.

Она посмотрела на небо, передернула плечами и подняла воротничок пальто.

— Мама! — крикнул я. — Мы тебя ждем, ждем… Где ты пропадала?

— У Геннадия Максимилиановича был урок.

— А дальше?

— Дальше? Я ему рассказала про вас…