Владислав Крапивин - Валькины друзья и паруса [с иллюстрациями]

— Чер… — Валька чуть не сказал «Чертёжник». Так все звали нового учителя, потому что в старших классах он вёл черчение. — Юрий Ефимович. Он недавно.

— Ведь он должен быть вашим классным руководителем.

— Хорошо! — оживился Валька.

— Постой. Разве Анна Борисовна вам не говорила?

— Не говорила.

— Странно… Может быть, он не согласился…

Валька насторожился:

— Почему?

— Видишь ли, честно говоря, он педагог молодой. Он хороший художник, но в школе недавно. А вами даже Анна Борисовна недовольна.

«Далась ей Анна Борисовна!» — подумал Валька.

— Чем она недовольна? — буркнул он.

— Ну, вам лучше знать… В общем, я, кажется, зря тебе сказала.

— Думаете, я болтать буду? — обиделся Валька. — Никому я ничего не скажу.

— Хоть огнём жги? — улыбнулась она.

Боль резко толкнулась в пальце.

— Кто меня будет жечь огнём? — хмуро сказал Валька.

— Да, пока наоборот. У тебя от мороза нос побелел. Самый кончик.

Валька отогревал правую руку в кармане. Он не стал её вытаскивать, а поднял левую — вместе с сумкой — и начал оттирать нос кулаком. Сумка тяжело раскачивалась и толкала Вальку в грудь. Он рассердился и стал тереть сильнее.

Оксана Николаевна твердо сказала:

— Сейчас пойдём к нам. Будем пить чай и греться. С Сергеем познакомлю.

«И зайду!» — весело решил Валька. Он вдруг подумал, что никогда не видел, как живут учителя.

Оксана Николаевна жила в зелёном крупнопанельном доме на углу Пушкинской.

Они поднялись на третий этаж.

— Подожди, я возьму ключ.

Она позвонила в соседнюю квартиру. Маленькая, словно игрушечная старушка моментально открыла дверь и покачала головой.

— Нет? — спросила Оксана Николаевна.

— Нет, Ксаночка. Не был. Заходи.

— Спасибо. Я попозже. — Она отвернулась к Вальке и огорчённо объяснила: — Безобразие. Серёжка не оставил ключ. Старая история.

— Может, он во дворе? — сказал Валька. — Там ребята в хоккей играют.

— Не играет он в хоккей. Такой тихоня… И растяпа, как видишь. Наверняка пошёл к приятелю с марками возиться. Теперь не дождёшься.

Старушка вздохнула и бесшумно закрыла дверь.

— А второго ключа нет? — спросил Валька.

— Второй ключ мама случайно увезла. Она уехала к бабушке в Кунцево… Ну, пусть он придёт! Я ему устрою!

Валька всегда чувствовал себя скверно, если при нём ругали кого-нибудь. Чтобы изменить разговор, он поспешно спросил:

— Кунцево — это где?

— Под Москвой. То есть уже в Москве, район такой. Не слыхал?

Валька покачал головой.

— Я там в школе училась, — успокаиваясь, объяснила Оксана Николаевна. — Мы все тогда считали, что Кунцево — знаменитое место. Из-за Багрицкого. Ты читал его «Смерть пионерки»?

— Нет.

— Да ну? Отличная поэма.

— Не люблю я стихи, — честно сказал Валька.

— Ну и напрасно… А что любишь? Про шпионов?

Можно было промолчать. Но тогда она подумала бы, что Валька в самом деле больше всего любит читать про шпионов.

Он тихо сказал:

— Про корабли. Про море…

— У Багрицкого очень много про море. Замечательные стихи. Он ведь одессит… Но «Смерть пионерки мне больше всего нравится».

Чуть прищурившись и глядя мимо Вальки, она вдруг негромко сказала:

Та-та, та-та, та-та! Тра-та-та! — отдалось в Вальке. Было что-то очень знакомое в этом ударном ритме.

— А ещё? — вырвалось у него.

Валька стоял и молчал. Будто слушал шаги уходящего отряда.

— Вот так, Валька, — сказала Оксана Николаевна. — Ну, а что будем делать?

— Не знаю…

— Ты уж извини. Так получилось… Звала в гости, а получилось вот что. Пойду к соседке. Буду сидеть и жаловаться на современных детей. Она это любит ужасно.

— Тогда и я пойду, — сказал Валька и протянул сумку. — До свиданья.

— До свиданья. Но ты потом заходи… А Серёжке вместо катка будет сегодня мытьё посуды.

«Почти как у Андрюшки», — подумал Валька.

И остановился.

— Оксана Николаевна, — нерешительно сказал он, — вот вы на каток… и ваш брат… часто ходите?

— Ходим, — сказала она. — Ну, не очень часто, а когда время есть. По воскресеньям — обязательно.

Валька переминался с ноги на ногу.

— Хочешь с нами? — вдруг спросила она. — В самом деле, давай. С Серёжкой познакомишься…