Макс Бременер - Толя-Трилли

— Так ты бы его раньше предупредил! — посоветовал Гера Ивашов.

Все рассмеялись.

— На ногах, Миша, стоишь крепко, — сказал Жорка Фёдоров покровительственным тоном. — Отпусти руку. — Он помахал в воздухе онемевшими пальцами. — Хочешь, другой приём покажу?

— Ну, давай.

— Обхвати меня покрепче. Вот. А сейчас отпустишь! — И Жорка пальцами обеих рук неожиданно сдавил Мише рёбра.

Однако Миша продолжал прижимать его к себе.

— Слушай, Волошин, отпусти-ка!.. — тяжело дыша, грубовато попросил тогда Жорка. — Руки у него железные, — отдуваясь, сообщил он нам. — А вообще-то, когда я тебе на рёбра надавил, ты от боли, понимаешь, сразу должен был отпустить.

— Так не было боли, — сказал Миша.

— Неважно, должна была быть, — возразил Гера, подражая Жоркиному тону, и подмигнул нам.

— А больше ничего показать не хочешь, Фёдоров? — полюбопытствовал Миша.

— Нет, поздно уж, спать пора, — ответил Жорка и притворно зевнул.

— Утомился! — объяснил кто-то, а все расхохотались, и даже Усачёв несмело улыбнулся. Мне захотелось подбодрить его, но подходящие слова как-то не попадались на язык.

— Ничего, брат… — сказал я.

Усачёв меня понял.

— Нет, мне здесь жизни не будет, — ответил он тихо, — потому что ребята такие…

А на утренней линейке хватились — Усачёва не было. Обегали весь лагерь, но его не нашли.

Начался переполох.

Пробовали Усачёва искать рядом, в городке. Но там ни на почте, ни на улицах, ни в парке санатория лётчиков его не было. Первый автобус на Симферополь ещё не отходил, а среди пассажиров, ожидавших отправления, Усачёва не оказалось.

Леонид Фёдорович прежде всего, очень волнуясь, спросил, возможно ли, что Усачёв ещё до отбоя пошёл купаться. Но, когда он узнал, что Усачёв исчез, захватив с собой бинокль, он немного успокоился. Ясно, что идти купаться с биноклем даже Усачёву в голову не пришло бы.

Георгий Борисович сказал, что если к двенадцати часам дня Усачёв не отыщется, то придётся дать телеграмму его родителям и заявить в милицию. Ирина и вожатая девочек пошли по шоссе в направлении Симферополя, надеясь, что набредут на след беглеца. Мы много раз обшарили лагерь вдоль и поперёк. Потом, когда всё уже было обшарено, начали просто без цели слоняться по парку из конца в конец. Встречаясь, все поминутно спрашивали друг друга:

— Ничего не слышно?..

Но слышно ничего не было.

Георгий Борисович подозвал нас к себе и строго спросил, чем мы занимаемся.

— Вы, кажется, намеревались сегодня пригласить на костёр лётчиков? — сказал он. — Так идите к ним. Кто тут у вас из руководства? Ивашов, Волошин? Вот вы и отправляйтесь. Только ненадолго!

Георгий Борисович хотел нам показать, что ничего такого страшного ещё не случилось, чтоб мы могли забывать обо всех своих делах. Но, когда Миша и Гера ушли, мы опять принялись без толку шататься по лагерю. Только новенькие, вновь прибывшие ребята, не участвовали в суматохе.

Скоро из санатория лётчиков вернулся один Гера. Он рассказал, что они с Мишей никого из лётчиков не застали, потому что все были на пляже. Миша остался ждать в гостиной санатория, пока хозяева придут с пляжа, а Гера примчался сказать, чтоб Георгий Борисович о них не тревожился.

В то время как мы с Герой говорили о том, что будет, если Усачёв не найдётся, нас издалека окликнул Саконтиков. Он мчался к нам со всех ног.

— Володя, Гера, а остров-то обитаемый! — кричал он на бегу. Около нас он не остановился, а припустил дальше, вопя что есть мочи. — Остров обитаемый!!

Мы бросились за ним вдогонку, но настигли его только у конторы, где он остановился, крикнул в окно Георгия Борисовича: «Остров обитаемый!» — и упал без сил на скамейку, как гонец из истории древнего мира.

Отдышавшись, Саконтиков сообщил необыкновенную весть. Дело было так. Он шёл с новичками вдоль берега. Кто-то из новичков спросил вожатого, живёт ли кто-нибудь на скалистом острове. Вожатый ответил, что нет, стал объяснять, что этот кусочек суши среди волн возник, наверно, во время очень давнего землетрясения. Только вожатый кончил объяснять, как один новичок показал пальцем на остров, освещённый солнцем, и, заикаясь, сказал:

«Там есть жизнь!»

И тут почти все увидели высоко над морем чью-то мечущуюся от скалы к скале фигуру.

«Человек! — загалдели новички. — А вы сказали, остров необитаемый!»