Василий Голышкин - «Журавли» и «цапли». Повести и рассказы

Лешка не спорил. Пусть так. А все-таки, чем же еще может быть зонтик?

Разбегайтесь, звери, разлетайтесь, птицы, рассыпайтесь, люди, — не мешайте большой примерке. Нет, не разбегайтесь, не разлетайтесь, не рассыпайтесь, а лучше во все глаза смотрите на мальчика Колю. Вот он — во всю прыть скачет по улице на горячем коне-скакуне, машет кривой, как ручей, саблей, и косит, косит… как траву, косит разбегающихся врагов! Что с того, что конь воображаемый, что сабля воображаемая, что враги воображаемые, сам-то мальчик Коля всамделишный!

Смотрите, смотрите, как грозно сверкают черные Колины глаза из-под фуражки с красным околышем. В ней, в этой фуражке, все дело. Идет большая примерка. Мальчик Коля примеривает кавалерийскую фуражку. Каков он в ней? Храбрый? Еще бы, вон сколько крапивы накошено, да не крапивы — врагов побито!

Вдруг — что это? «Кру-у-у… Кру-у-у… Кру-у-у…»

Петух скрипит-заводится, голос пробует. А вот и сам он, красный как пожар. Увидел мальчика Колю, распетушил крылья и наскакивает…

«Ку-ка-ре-ку!.. Затопчу!.. Заклюю!..»

Держись, мальчик Коля! Вот он, враг. Саблю наголо!

Да где там… Увидел Коля петуха, и — деру.

Вернул фуражку знакомому командиру. Что в ней толку, если она Коле храбрости не прибавила. Он другую примерит, горняцкую.

Примерил. Стал по фуражке дела искать. Да где его найдешь, если до шахты далеко, а во дворе ничего похожего на шахту нет. То есть как нет? А колодец? Чем не шахта? Спустился в бадье. Брр! Сыро, скользко, темно. Как заорет:

— Ма-ма! Па-па! Де-да! Ба-ба!

Всех перебрал. Все и отозвались. Во двор выбежали. Ищут Колю, а найти не могут. Бабка вспотела, водички захотела, вытянула бадью и — «Ах!» — на землю села. Заголосила во всю ивановскую.

— Нечистый…

Досталось «нечистому» от мамы:

— Не лазь в колодец, не лазь!

Он и сам не полезет. А фуражку знакомому горняку вернет. Никакого от нее проку. Лучше он с крылышками примерит, летную.

Залез в фуражке на дерево. В одной руке зонтик-парашют держит, другой за дерево держится. Посмотрел вниз, куда прыгать, и… зонтик из рук от страха выпустил. А фуражка сама с головы свалилась. Пусть одни летят. Сам он лучше по дереву спустится. С ветки на ветку… С ветки на ветку… Трах! Сухая попалась.

— Ма…

Первый слог, когда летел, крикнул. Второй, когда на суку повис.

— …ма. — А потом: — Па-па… Ба-ба… Де-да!

Всех перебрал. Все и отозвались. Во двор выбежали, к колодцу кинулись. Прислушались. Молчит колодец. А кто же тогда Колиным голосом вопит? Дерево. Приволокли стремянку. Сняли Колю. Досталось Коле от мамы:

— Не лазь на дерево, не лазь!

Он и сам не полезет. А фуражку знакомому летчику отнесет. Не к лицу она ему. А какая к лицу? Ты как думаешь, какая фуражка Коле к лицу?

В лагере без друзей скучно. Федя, как приехал, стал друзей искать. Митю увидел. Сидит и хнычет. Познакомились.

— Ты чего? — спросил Федя.

— Мама… — сказал Митя.

Ясно, маменькин сынок. Без мамы ни шагу. Как только в лагере жить будет? Он, Федя, тоже маму любит, но больше на расстоянии. Потому что Федина мама, как все: того не смей, этого нельзя. Для чего только Феде руки и ноги? Ладно, в лагере узнает. Затем и приехал. А Митя не узнает. Он, если что, маме напишет. Можно ли ему, например, с Федей по грибы пойти? Пока ответа дождется, грибы сойдут. Нет, Митя в друзья не годится. Лучше Федя за лагерем друзей поищет.

Зашел в кусты ежевики, свистнул. Друг и отозвался. Пискнул в ответ. Пошарил Федя в кустах, нашел друга — птенчика в гнезде. Сидит и пищит, рот шире ворот разевает. Есть просит. Поймал Федя муху. Только хотел птенчику в ротик сунуть, вдруг что-то как налетит — шило в перьях! — и хвать Федю по лбу! Федя как закричит:

— Мама!

А тут Митя. Он тоже возле лагеря прогуливается.

— Ага, и ты свою маму зовешь, испугался, да?

Рассердился Федя:

— Ничего я не испугался. Тебя увидел и передразнил.

Прогнал Митю. А птице, которая его клюнула, кулаком погрозил: своих не узнала!

Дальше пошел настоящих друзей искать. Вдруг слышит, зовет кто-то:

«Квэй!»

К озеру вышел. На кочке жаба сидит. Страшная — ужас! Вся в бородавках, а красивая.

— Ты меня зовешь? — спросил Федя.

«Квэй! — ответила жаба и “ласточкой” с кочки в воду. — Квэй!» — за мной, мол.

Вздохнул Федя и дальше отправился. Где ему с жабой дружить! Он еще с кочки в воду сигать не научился. Ему сухопутный друг нужен. Вот он, его друг, — курица в кустах бродит.