Эно Рауд - Огонь в затемненном городе

— Пошел прочь! — сказал я. — На тебя противно смотреть.

Всхлипывая, он выглядел таким жалким, что я просто не мог ударить его второй раз. Но это не означает, будто я пожалел его. Честно говоря, мне стало жаль себя. Мээли уже и так подозревала нас с Олевом. Хорошенькая благодарность за то, что мы опустили им в почтовый ящик предупреждение, что мы принесли им из леса полевую сумку Кярвета. А теперь еще новое обвинение, да к тому же перед целым классом…

С каким удовольствием я бросился бы сейчас в раздевалку, натянул бы пальто и отряхнул со своих ног прах гимназии! Этот неблагодарный мир сделался для меня невыносимым. Мне все опротивело. Но прозвенел звонок, и я уселся за парту.

— Что Арви имел в виду? — спросил Олев шепотом. — С чего он это взял?

Я пожал плечами.

— Это дело надо выяснить, — сказал Олев. — Просто так оставлять нельзя.

К счастью, в класс вошла учительница, и нам пришлось прервать разговор.

Я все еще никак не мог решиться рассказать Олеву о своем посещении отца Мадиса. Ведь Олев сразу бы бросился сообщать Мээли, что ее дядя жив и здоров. Олев же не догадывается, что Мээли нам не доверяет. А тут еще Арви со своим обвинением!.. Но все же необходимо сообщить Мээли радостную весть так, чтобы она поверила правде. И нужно объяснить Олеву, что слова Арви связаны с моим посещением отца Мадиса… Все это так запуталось, что я никак не мог найти выход из положения.

На следующей перемене Мадис подошел ко мне:

— Отойдем куда-нибудь, надо поговорить.

«Ну, — подумал я, — похоже, Мадис такой парень, до которого долго доходит. Теперь, стало быть, я получу сполна».

Место мы нашли в раздевалке. Здесь никого не было. И тут выяснилось, что Мадис вовсе не собирался давать мне нахлобучку. Он действительно хотел поговорить.

— Скажу тебе честно… — начал Мадис. — Я подозревал, что ты связан с политической полицией и этим… как его… каким-то Велирандом…

Все было точно так, как я и предполагал. Когда я сказал Салувээру-старшему о Велиранде и политической полиции, Мадис навострил уши. О своих подозрениях он и рассказал Арви.

— Но Арви обещал мне пока помалкивать, — сказал Мадис. — Я ведь не был ни в чем уверен.

— Ничего себе помалкивал! — сказал я.

— Да, — сказал Мадис. — Арви не смолчал и облил тебя помоями. А я больше тебя не подозреваю.

— Интересно, почему же?

— Потому, что ты заехал мне по роже.

Вот так так!

— Разве же это что-нибудь доказывает?

— Доказывает. Если бы совесть у тебя была не чиста, ты бы вел себя иначе, ты бы не ударил меня.

Пожалуй, логика в этом была.

— Потому ты и не стукнул меня в ответ?

— Да, — сказал он. — Ты имел право ударить меня. У меня самого было однажды такое желание ударить отца, когда он перешел на сторону немцев.

Зазвенел звонок.

— Помиримся, — предложил Мадис.

— Нет, — сказал я. — Примирения мне не надо.

— Я же не хотел, чтобы это так получилось.

— Но все-таки это получилось именно так.

— Я-то не виноват в этом.

— Именно ты виноват. В другой раз выбирай получше, кому доверяться.

Я вдруг подумал, что Мээли все-таки мировая девчонка. Ведь она подозревала меня, меня и Олева. Но даже Линда, ее лучшая подруга, не знает, что она подозревает нас. Мадису есть чему у нее поучиться.

— Я на тебя не сержусь, — сказал я, когда мы выходили из гардероба. — И никакого примирения мне не надо.

На уроке, когда задание было записано в дневники, Мадис вдруг поднял руку.

— Чего тебе, Салувээр?

Мадис поднялся из-за парты:

— Я хотел бы пересесть на другую парту.

— Что это вдруг тебе не нравится нынешнее место? — спросила классная руководительница.

— Я отсюда не вижу как следует, — сказал Мадис. — Я пересел бы на первую парту.

Первая парта у окна оставалась у нас свободной, там никто не сидел.

— Хорошо, — сказала классная руководительница и обратилась к Арви: — А ты не хочешь пересесть?

— Он не хочет, — ответил Мадис за Арви. — У него острое зрение.

Мадису всегда нравилось сидеть на последней парте. И для всех было полнейшей неожиданностью, что он захотел пересесть на первую парту, прямо перед учительницей.

Класс многозначительно шептался.

16 января 1943 года части Красной Армии окончательно сломили упорное сопротивление противника под Великими Луками и освободили этот важный стратегический пункт.