Владислав Крапивин - Рассказы

Все-таки Серёжа делал все, что мог. Он выматывал остатки сил на эти отчаянные сантиметры, он почти плакал, стараясь дотянуться до перекладины. Было бы неправдой сказать, что он не думал сейчас о галстуке. Он понимал, что, может быть, в этот миг завоевывает его. Но знал Серёжка и другое: если бы галстук был на нем, он, штурман Коноплёв, все равно дрался бы за эту высоту. Потому что самое главное было сейчас — флаг отряда.

У него сорвалась рука. Он перехватил мачту покрепче, всем телом прижался к гибкому стволу. Замер.

— Спускайся! — крикнул Валерий.

«Я еще немножко. Я сейчас», — хотел ответить Серёжа, но в зубах у него была зажата веревка.

— Спускайся, я приказываю! — опять крикнул Валерий.

Серёжа начал скользить вниз. Мачта не везде была гладкая. В одном месте лак сошел, и занозистое дерево, как наждачная бумага, ободрало ногу. Когда Серёжа встал на землю, кровь большими каплями катилась по ноге вдоль длинных царапин. Мальчишки сочувственно молчали.

— Перевяжи ему ногу, — сказал Валерий Ольге Сватовой. И добавил: — Ничего не поделаешь, будем ждать, когда стихнет ветер.

Через полчаса Серёжа пришел к Валерию домой. Ладони, рубашка и даже свежий бинт на ноге были у него в оранжевой кирпичной пыли. Серёжа встал у порога и сказал:

— Валера, позови Кэпа. Вы вдвоем подежурите у мачты на всякий случай, а я поднимусь. Я руки кирпичом натер, сейчас легче будет.

— Хватит. Мне инфаркт ни к чему, — сказал Валерий.

— Нет, я правда поднимусь.

— Ты сначала меня подними со стула. Пусть я провалюсь сквозь землю, если еще раз разрешу такое дело.

— Ничего не случится. Я в самом деле смогу теперь подняться, очень убедительно проговорил Серёжа.

Он поднялся.

Он продернул фал через блок, тихо соскользнул вниз, вытер о траву ладони и шепотом сказал:

— Ну вот… Все.

Валерий стал поднимать флаг.

Кэп Сергей Семенов подтянулся и поднес к берету ладонь. На Серёжу не смотрели. Он выпрямился и поднял в салюте руку.

Когда флаг был поднят и закреплен, они, трое, молча разошлись по домам.

Собирался отряд. В ожидании линейки мальчишки толклись в кают-компании и во дворе. Вахтенный Павлик Локтев сказал Юрке Сараеву:

— Иди почисти ботинки, а то будет нахлобучка. Кэп и так рычит.

Сергей действительно рычал на весь белый свет. Его швертбот «Ласточка» при полном ветре сел на затопленную корягу и погнул перо руля, а на «Андрюшке» погнуло обойму гика и оборвало на гроте галс-оттяжку. И все потому, считал Сергей, что дисциплина в отряде «дошла до ручки». Он погнал двух человек пришивать висящие на ниточках пуговицы, горнистам сказал, что трубы у них заросли ржавчиной, и велел драить до солнечного блеска, а Вовку Голосова пообещал выставить из рулевых за дырку на локте.

— Орда, а не отряд, — негодовал он. — Причем совсем не золотая. Повтыкать бы всех на грядках вместо пугал — самое подходящее дело…

И тут ему на глаза попал Серёжа. Видимо, случайно.

— Иди сюда.

Серёжа подошел, торопливо прикидывая в уме, все ли у него в порядке. Семенов сказал:

— Возьми на вахте свой барабан. Валерка спит и видит, как от него избавиться. Замучился совсем.

Потом так же хмуро он оглядел растерянно моргающего Коноплёва с ног до головы: белая обмотка бинта, блестящая пряжка с якорем, выгоревшая рубашка с темным следом споротой штурманской нашивки на рукаве.

— На кого ты похож… Ты что, своим беретом велосипед чистил? Якорь едва пришит, пятна какие-то… Да иди галстук надень. И чтоб глаженый был, как полагается.

И потом, видя Серёжкины глаза, в которых разгорались счастливые искорки, он перешел на вежливо-ироничный тон:

— И вообще, штурман Коноплёв, потрудитесь привести в порядок вашу форму…

— Нет ли у тебя спичек? — Это были первые слова, которые я услышал от своего друга — инженера Виктора Кравцова, когда мы встретились в рыбачьем поселке в Крыму. Получив коробок, он вынул трубку и принялся набивать ее из плоской табакерки.

— Как это понимать? — спросил я. — А твой излюбленный «Беломор»?

— От папирос бывает рак легких, — авторитетно заявил Виктор. Кроме того, надо же использовать по назначению эту вещь. — Он щелкнул крышкой табакерки и добавил: — Штука эта необыкновенная.

— Да? — сказал я довольно равнодушно.

— Не веришь? — усмехнулся Виктор. — А хочешь, я расскажу тебе ее историю?

— Ладно, — согласился я. — Валяй, рассказывай историю…