Наталья Евдокимова - Лето пахнет солью

Тертый шоколад — уже перебор. Слишком хорошо.

Море, Крым, родители, Марк, лето… Ладно, валяйте этот ваш тертый шоколад, злодеи!

Собственно, я его увидела спиной. У меня там никакого третьего глаза, не подумайте. Но, может быть, шестое чувство есть — не на спине, а вообще… Я слышала обрывки разговоров, и что-то меня в них настораживало. Хотелось повернуться, но я сдерживала себя. Только почему-то в груди сперло и, казалось, если я обернусь, то тут же вспыхну, как свечка.

Родители купались, мы с Марком сидели на коврике, и Марк мне вычерчивал на крупном песке схему, как переоборудовать его чердак в многоступенчатый дом встречи для тех, кто отошел на какое-то количество шагов назад и отправился в таком состоянии на прогулку. Марк считал, что так можно всех сдружить.

И еще он думал, что нужно сделать, чтобы на чердак попадали безо всяких сложностей — но только когда сам Марк будет на чердаке, чтобы никого не пропустить. Еще лучше, если приходящие будут сразу приносить лошадей в подарок. Марк с этими его обсуждениями получался слегка коррумпированным. Я сказала ему это, и он улыбнулся — довольный слон, да и только. У Марка два передних зуба были разными: один только-только вылезал, а другой — такой вполне себе зуб-подросток. И вот поэтому Марк улыбался ну просто замечательно. И я это успевала отмечать. Но, стыд мне и позор, интереснее мне было, кто там находится сзади!

Я попыталась, как и прежде, отойти в сторону, но так можно наблюдать разве что за собой. А увидеть того, кого не знаешь… Марк все говорил, а я кивала, а потом уложила голову на плечо, чтобы невзначай так повернуться… Мол, что за муха меня кусает за спину? Для достоверности я даже провела по плечу рукой. Правда, ничего я так и не увидела — боялась смотреть долго. А потом, чтобы мои махинации остались незамеченными, почесала соленый нос, глянула в другую сторону…

В общем, я, видимо, прилично извертелась. Потому что Марк спросил:

— Ты, Динка, слушаешь вообще?

Я резко повернулась к Марку:

— А?! Да, конечно, слушаю!

Марк скис, поднялся, отряхнул с ног песок.

— Я искупаюсь, — кисло сказал он и, не дожидаясь моего ответа, побежал к морю.

Меня, взрослого в принципе человека, почему-то царапнула обида. Мог бы и позвать… И с одной стороны была обида, а с другой, с другой… С другой стороны… В общем, я повернулась к той, другой стороне, и стала смотреть ему в спину. Спина как спина. Но симпатичная. Я заметила, как он склонил голову на бок, незаметно так повернулся, как будто у него на спине муха… Смахнул невидимую муху рукой… Мне было бы смешно, если бы меня так не обжигало изнутри.

Глупо до невозможности.

Неконтролируемо до одурения.

Влюбленность — штука такая: вот голова была, а теперь ее нету. Был человек умным и разносторонним, а теперь — единонаправленный дурак. Нечасто — самокритичный.

А этот парень теперь сидел один: наверное, его родители (вроде бы он разговаривал с родителями) тоже ушли купаться.

Но не успел убежать Марк, как вернулись мои папа с мамой. Теперь их я слушала спиной. И, не скрываясь, буравила взглядом спину незнакомца. Папа и мама, как всегда, спорили.

— Никакая не холодная, — сказал, усаживаясь на коврик, папа. Стряхнул руки, и я поежилась от холодных капель.

— Х-х-х-холод-д-д-ная, — спорила мама.

— Ну какая там холодная? — возмущался папа. — У нас из-под крана и то холоднее.

— Х-х-холод-д-дная, но мор-р-рская… — тряслась от холода мама. — М-мор-р-рская — это хор-р-рошо…

— Кто ж спорит, — примирительно сказал папа.

— Вот-вот…

Ну все, спор закончен. Редкость, но бывает. Сейчас папе станет скучно и он переключится на меня.

— А ты чего отвернулась? — спросил меня папа.

— Море смотрю, — не отрываясь, сказала я.

— Море немного не там, — протестовал папа.

— Какая разница, — сказала я таким тоном, чтобы стало ясно — не мешайте, очень занята, решаются вопросы мировой важности.

Мне даже некогда смотреть на себя со стороны. Я и так знаю, что глупо выгляжу. Иногда можно так выглядеть. Родные, любимые люди! Дайте посмотреть в спину незнакомому парню, больше ни о чем вас не прошу! Я досмотрю, он уйдет, несколько дней я промучаюсь и снова стану более-менее нормальным человеком…

— А Марк где? — не унимался папа.

— Купается, — ответила я.

И тут в разговор вступила мама.

— Понимаешь, что произошло, — сказала она папе. — Дина нашла себе объект для разглядывания под стать возрасту, и мы ей мешаем. Ей мешал и Марк, хоть она к нему очень хорошо относится. Марк тоже к ней хорошо относится, а потому обиделся и ушел в соленое море. Сейчас он прибежит, оденется и пойдет домой. А Динка будет терзаться, но продолжать наблюдать за своим объектом. Хотя сейчас она сидит и скрипит зубами на то, что у нее такая проницательная мама, которая в этом случае лучше бы помолчала.