П. Хлебников - Краснокожие

В конце третьего дня заблудившийся был найден, и оба индейца благополучно вернулись к своим вигвамам.

Заячий След в конце лета отправился в вигвам Великого Врачевателя и, сохраняя свое достоинство, но с полным уважением к мудрости и положению такой уважаемой всеми особы, как Врачеватель, обратился к нему с просьбой объяснить ему, что значат все надписи, которые он видел у него в вигваме, рассказать ему, не было ли в их народе людей, которые учили бы народ передавать свою мысль без слов, а знаками.

Врачеватель многим внушал страх к себе. Лицо его было особенным образом раскрашено, отчего казалось страшным, на шее висело ожерелье из змеиных зубов, а в волосах торчали два прекрасных орлиных пера. Везде в его вигваме были развешены мешочки с разными травами, сложена березовая кора с разными надписями, а перед входом в вигвам стояли палочки с висевшими на них ленточками, кусочками материй, листьями кукурузы.

Но Заячьему Следу нисколько не было страшно; интерес и жажда узнать значение знаков заглушали всякий страх.

Великий Врачеватель глядел пытливо и строго на смелого любознательного юношу. Он, видно, понял, что им руководило не простое любопытство, а серьезное желание и жажда знаний.

Помолчав немного, Врачеватель отвернулся, пошел в угол вигвама, взял оттуда несколько кусков бересты, испещренных знаками, и рассказал Заячьему Следу предание о Гайавате — изобретателе письмен.

Памятник индейцев.

Долго сидел Заячий След в вигваме Врачевателя, углубившись в те знаки на коре, которые тот положил перед ним. Он как бы впитывал в себя их, как бы выжигал их в своей памяти, и Врачеватель серьезно и вдумчиво смотрел на него.

Наконец, Заячий След как бы очнулся.

— Расскажи мне, кто был Гайавата? — обратился он к Врачевателю. — Расскажи, чему учил наш народ этот мудрый из мудрых?

И Врачеватель, как бы предчувствуя, что Заячий След сохранит в точности для будущих поколений то, что считалось священным, начал говорить:

— Много-много лун тому назад на берегу великой реки со множеством островов сидело трое индейцев. Они пришли сюда издалека и первые проложили путь к этим неведомым еще никому местам.

Еще отцы этих индейцев слыхали об этой великой реке со множеством островов. Эти трое индейцев заявили отцам своим, что они отыщут эту реку. Теперь они сидели на холме над рекой, и она, могучая, широкая, раскинулась под ними.

Ночное солнце трижды меняло свой вид с тех пор, как они двинулись в путь. Мокассины их износились, ноги устали, но река была так прекрасна, что, любуясь ею, они забыли все.

В то время, как трое индейцев любовались рекой, они увидали белую пирогу, плывшую прямо к тому холму, на котором они сидели. Пирога явилась оттуда, куда уходит солнце, свершив свой дневной путь.

Трое индейцев увидали в пироге седовласого вождя, у него не было весел. Лодка плыла очень быстро, и никто ею не правил. Седовласый вождь приказал лодке причалить у холма, где сидело трое индейцев, и она остановилась.

Седовласый вождь сказал: «Я — Гайавата. Я пришел помочь вам и вашим народам. Расскажите мне, что делает ваш народ, расскажите мне о вашей охоте».

Трое сидевших поднялись и стали рассказывать Гайавате о своем народе. Раньше они думали, что народ их был очень сильный, теперь же им показалось, что они слабы и немощны, как кролики. Они рассказывали ему и о своей охоте, но теперь сердце их не было преисполнено гордости, так как Гайавата был мудрее всякого вождя и знал, что лежало у них на сердцах.

И Гайавата сказал:

— «Ступайте назад к своему народу. Я приду к вам. Вы увидите меня, когда приготовите мне жилище. Я знал, что вы придете, потому что я видел вас в этих дремучих лесах. Ступайте назад и скажите своему народу, что я приду. Скажите, чтобы сделали вигвам для Гайаваты».

Трое индейцев не могли говорить между собой: слишком полны были их сердца. Они отыскали ту тропу, которую они проложили, идя сюда, и пошли по ней к своему народу. И когда они пришли, то рассказали все, что видели, рассказали про мудрого вождя в белой пироге. И вожди народа приготовили для него вигвам.

— Он явится к нам в своей белой пироге, — говорили они.

Вигвам поставили у самого озера и покрыли его лучшими оленьими шкурами. Он был весь белый, и вход в него оставили открытым. Никто не смотрел за тем, как закроется вход.