Станислав Рудольф - Птицы меня не обгонят

Я опять промолчал. Стал дописывать табличку, чтоб вложить в новую коробку.

Он тоже на какое-то время умолк. Обвел взглядом черный пол, куски камней и вдруг произнес:

— Гм… Значит, ты решил со мной просто-напросто не разговаривать, так? Как хочешь. Набиваться не стану, не имею такой привычки. Я только хочу заметить, что в семье ты не один. Думаю, ты уже достаточно взрослый, чтоб понять, что мама больше не хочет жить одна. У тебя, Гонза, есть школа, ребята, коллекция камней, скрипка… Ты когда-нибудь задумывался — а какие же радости есть у твоей мамы? Наверное, не задумывался. Попробуй! Может быть, тебе придут в голову очень серьезные мысли. Может быть, ты обнаружишь в себе эгоизма больше, чем предполагал…

Он поднялся и сделал два шага к дверям. Тут он обернулся и очень веско сказал:

— И еще вот что, Гонза! Я твою маму люблю. И хочу, чтоб мы поженились. Тебе с этим придется считаться!

Он быстро вышел. В окно я видел, как среди яблонь мелькает и ломается его тень. Надвигался вечерний сумрак.

Вдруг я почувствовал, что мои мысли, словно лист бумаги, разорваны на мелкие кусочки. Мне хотелось бить ногой шкаф и реветь. Плюнуть на все и бежать к маме — умолять о прощении.

Я сидел на стуле и тупо глядел в окно. Долго, бесконечно долго, потому что знал, что сейчас не могу идти домой.

В половине шестого меня позвали.

Это была бабушка. Она вернулась из города. Я уже мог подняться наверх.

В субботу, в десять, мы собрались у Воржишека во дворе. Ярда принес из кухни два стула и положил на них гладильную доску. Потом велел Венде Вотыпке улечься на это сооружение. Вотыпка неуверенно поглядел на нас, но послушался.

— Вы знаете, как отливают посмертные маски? Точно так же я сделаю с него слепок, а потом всю статую. Волосы и уши слеплю просто руками, это не трудно.

— Ярда, — вмешался малыш Златник, — но ведь Венда еще живой.

Воржишек взглянул на него и серьезно заявил:

— Это не страшно.

Он вытащил из кармана баночку с кремом для загара и так основательно намазал Венде физиономию, что она заблестела на солнце, словно зрелое яблоко.

В ноздри ему Воржишек всунул две бумажных трубочки.

Мы с изумлением наблюдали, как он высыпал в коробку из-под анчоусов пакет гипса, как залил гипс водой и стал с большим знанием дела размешивать щепкой.

Потом он подошел к Вотыпке и приказал:

— Теперь не дрыгайся, закрой глаза и потерпи. Ничего страшного с тобой не случится.

Модель проявила послушность, и Воржишек принялся наносить на ее лицо слой белого гипса. Он заляпал всю физиономию безукоризненно. Мы слышали, как Венда дышит через бумажные трубочки.

Это продолжалось довольно долго. Наконец Воржишек ополоснул у колонки руки и снова вернулся к нам.

— Надо подождать, пока высохнет гипс, — сказал он и самоуверенно взглянул на Итку, та улыбнулась и вдруг вытаращила глаза.

— Смотрите! — закричала она.

Мы взглянули на пальцы лежащего Венды. Они подавали какие-то бешеные знаки.

— С ним что-то случилось!..

— Ничего… — успокаивал ее Воржишек. — Это гипс затвердевает, и Венде становится жарко. Не бойся…

Но гипс затвердевал все больше, от него уже стал подниматься тонкий парок, Вотыпка все быстрее вертел пальцами, потом вдруг, как ненормальный, замахал руками, вскочил с гладильной доски и, пыхтя, как страшное чудовище, стал метаться по двору. Понять, что он говорит, было невозможно.

Воржишек помчался вслед за Вендой и настиг его возле самого колодца.

— Подожди, Венда, не разбивай! Ты так здорово затвердел! Я сам сниму…

Обессиленный Вотыпка свалился у порога, продолжая пыхтеть. Создатель посмертной маски утратил спокойствие.

— Что делать? — он в отчаянии повернулся к нам.

— Ты его мало намазал! — засомневался малыш Златник.

— Оставь, пожалуйста! — огрызнулся ваятель и, открыв баночку с кремом для загара, показал: — Видишь, сколько я на него извел?

— Но и гипса не пожалел. Ты ему волосы заштукатурил, теперь его из этой маски не вытащишь!

Воржишек бессильно развел руками.

— Как быть? Я не знаю…

— Послушайте, ребята, может, лучше отправить его домой? — тихо сказала Итка, печально глядя на то, что недавно было Вендой.

— Навряд ли, — заметил я. — На первом же перекрестке Венда потеряет равновесие и может свалиться в пруд.

— Или перепугает кого-нибудь насмерть, — вмешался малыш Златник. — А медпункт закрыт!

Мы лихорадочно решали, как освободить Венду. На ум кому-то пришел даже пан Комарек, у которого дома есть пневматический отбойный молоток. Я видел, как в каменоломне он крушит любой камень. Да только пан Комарек по субботам подрабатывает, и навряд ли мы застанем его дома.