Анастасия Перфильева - Большая семья

— Ты не Глеб будешь?

— Не Глеб. Я Толька. А Глеб с её вот сестрой, — Толька показал пальцем на Люду, — из приёмника скоро приедет. А из школы Метростроя не вы звонили?

— Мы звонили.

Человек в стёганке, шофёр, обчистил на пороге снег, вошёл в переднюю и снял шапку.

— Ну-ка, малец, — сказал он Тольке, — зови, кто есть в квартире. Девчоночку пусть примут, я объясню.

Из коридора удивлённо и испуганно крикнула Толькина бабушка:

— Анатолий! С кем это ты опять там разговариваешь?

— Бабушка!..

Толька выпучил глаза, буркнул шофёру «Я сейчас!» и, задевая за чемоданы, помчался в конец коридора.

Оттуда почти сразу показались две фигуры: мать Геннадия Петровича с полотенцем в руках, со страхом смотрящая сквозь очки на битком набитую переднюю, и Толькина бабушка с дымящейся чашкой. Из-за них, размахивая руками, выглядывал Толька.

Обе бабушки медленно двигались по коридору к передней. И мать Геннадия Петровича, всё пристальнее вглядываясь сквозь очки, говорила:

— Приехала? Школа Метростроя? Страсти какие!..

Потом, увидев обмотанную чужими шарфами Люду, остановилась, протянула вперёд полотенце и совсем другим голосом сказала:

— Внучушка моя! Матушка!..

Люда шагнула ей навстречу. Поставила на пол Орешка. Как-то криво улыбнулась. И вдруг села на пол и громко, во весь голос, заплакала…

Дворник поправил тулуп, потопал сапогами и прошёлся у ворот.

Мороз становятся крепче. Фонари ровно светили на засыпанный песком тротуар, на стоящую у ворот грузовую машину — в восемнадцатую квартиру, как и обещали, к новым жильцам приехала дочка. Мальчишки не бегали по мостовой, не гоняли на лыжах. Всё было в порядке.

Правда, в конце переулка крикнул было какой-то шальной полуночник-мальчишка, но он шёл со взрослым, взрослый вёл за руку ещё второго, и дворник успокоился.

Он присел на тумбу, вытащил кисет и стал сворачивать себе козью ножку. И вдруг уронил кисет и вскочил на ноги.

С другого конца переулка показалась бегущая женщина. Она спотыкалась, скользила и всё-таки бежала.

А тот, шальной, вдруг отделился от взрослого, рванулся ей навстречу, сдёрнул с головы шапку и замахал ею.

— Нашла-ась! Нашла-ась! — закричали сразу с обоях концов переулка высокий женский и тонкий мальчишеский голоса.

«Видать, случилось чего, — подумал дворник: — порядок нарушают».

Он поправил на груди бляху и пошёл вперёд.

Шальной мальчишка — теперь он был виден хорошо, — подпрыгивая, нёсся по переулку. А женщина остановилась у ворот, рядом с машиной и дворником.

— Глеб, упадёшь! Глеб, не беги! Глеб, надень шапку! — смеясь, прокричала она. — Нашлась! Нашлась!..

Взрослый, шагавший по переулку, припустил быстрей; вырвавшийся из его рук второй мальчишка — нет, не мальчишка, а девчонка побежала тоже.

— Нашлась, нашлась! Вот машина. Её, верно, привезли! — говорила женщина. — Гандзя, не беги…

Взрослый тоже подошёл к воротам. Дворник приложил руку к глазам, вгляделся и сказал:

— Товарищу начальнику почтение! — потому что это был милиционер.

— Дежуришь? — спросил милиционер. — Добре. Значит, встретились, товарищ Авдеева? Ребятишек ваших в сохранности сдаю. Сестрёночку нашли, мы знаем.

— Откуда же вы узнали? — блестя глазами, сказала женщина. — Потом, потом расскажете. Пойдёмте проверим, дома ли она, и согреться надо поскорей.

Дворник вгляделся: женщина была тоже знакомая, из их жакта. Больше того: из этой самой восемнадцатой квартиры, только давнишняя жилица — Авдеева Ольга Ивановна. Ну-ну!..

— Тут до вас народу понаехало — страсть, — сказал он, оборачиваясь к ней. — Вперёд к жильцам новым мамаша прибыли. А давеча машина ихняя с дочкой, и парнишек штук пять, как не больше.

— Их машина? Парнишек? — удивилась Ольга Ивановна. — Это совсем не их машина…

Она схватила за руки Глеба и Гандзю, кивнула милиционеру, и все четверо быстро пошли через двор к подъезду.

Дворник постоял немножко. Подумал. Посмотрел в переулок — там было тихо. Крутился, падая, лёгкий, пушистый снег, да от перекрёстка торопились два-три запоздалых прохожих.

— Пойти и мне погреться, что ли? — пробурчал он.

Ещё раз оглянулся и затопал от ворот по дорожке, только не к дворницкой и не к домоуправлению, а к тому самому подъезду, в котором только что скрылись нарушившие ночной покой Ольга Ивановна. Глеб, Гандзя и милиционер.

Ольга Ивановна стояла в передней.