Лябиба Ихсанова - Держись, акробат

Отсчитав мне мелочь на трамвай, мама сказала:

— Я знаю, ты любишь засиживаться у дяди Ахмета… Прошу тебя вернуться поскорей, одна йога здесь, другая — там!

Если послушать маму, то одна моя нога должна была бы стоять на улице Декабристов, а другая — в саду Эрмитаж. Я легко представляю себе такое.

Стоишь, как Гулливер, и смотришь на город. Под ногами пробегают трамваи, троллейбусы, автобусы. Как спичечные коробки, видны наша школа, дом, где я живу. А наш класс я мог бы уместить на одной ладони!

Мне было весело фантазировать, я всю дорогу смеялся про себя и даже в дом дяди Ахмета вошел сияющий.

— Твое лицо, сынок, говорит о том, что ты пришел с хорошими вестями. Даже в доме посветлело с твоим появлением… Садись, расскажи, — встретила меня жена дяди Ахмета.

Начались расспросы. Я подробно рассказал о здоровье отца и матери, об их делах на работе. О своей учебе я не стал особо распространяться: обманывать я не умею, а говорить правду как-то не очень приятно.

Выручил дядя Ахмет. Он спросил, не встречал ли я их сына Хамита, который с недавнего времени работает участковым уполномоченным в нашем районе.

Дядю Хамита я знаю с детства. Он уже был девятиклассником, когда я только пошел в школу. Но все равно мы дружили. Для всех малышей нашего двора он вырезал из дерева смешные игрушки, разных чертей, леших. Особенно хорошие фигурки получались у него из корней деревьев, которые мы для него собирали в парке.

Но с тех пор как мы переехали в новый дом, я дядю Хамита не встречал. Я знал, что после университета он пошел работать в милицию, что он уже лейтенант и что ему нравится его работа.

А вот о том, что он стал участковым в районе, где находится наш дом, я слышал впервые.

— Значит, еще не попадал к нему? — с улыбкой спросил дядя Ахмет.

Мы посмеялись, и я, вспомнив наказ мамы, начал прощаться. Дядя Ахмет увязал мне кусок войлока, и я уехал.

Всю дорогу я присматривался к милиционерам: не увижу ли дядю Хамита? «Хорошо бы собрать из мальчишек команду, — подумал я. — Вот где пригодились бы ноги, как у Гулливера. Стоишь и смотришь на город, будто из вертолета. Всё перед глазами: улицы, узкие переулки, темные дворы… Увидел хулиганов или других подозрительных личностей — берешь за воротник и ставишь перед дядей Хамитом!

А потом дядя Хамит пришлет в класс письмо, где опишет мои подвиги. Зоя Михайловна пожмет мне руку, а Савия будет смотреть на меня, как на героя! Наиль заткнется со своими пятерками…»

Я так размечтался, что проехал свою остановку и очнулся только на конечной. В пустом вагоне я сидел один.

Когда я вернулся домой, отец уже снял дверь и вместо нее повесил ватное одеяло, чтобы не задувал холод. Дверь лежала на двух табуретках, и отец приготовился натягивать дерматин.

Вышла мама, одетая в теплую куртку, в валенках и толстой шали на голове. Она собралась помочь отцу, хотя с утра у нее была температура.

— Мама, иди ложись, я помогу!

Отец повернул голову в мою сторону, но ничего не сказал. Это было хорошим признаком. Но мама не ушла. Она присела в сторонке посмотреть, как мы будем работать.

Отец взялся за один конец дерматина, я — за другой. Мы натянули его и уложили на дверь. Сверху крест-накрест положили тесемки. Через тесемки отец втыкал в мягкий дерматин сразу по несколько гвоздей с медной шляпкой и точными ударами молотка забивал их. Гвозди не отлетали в сторону, не гнулись, а мягко входили в дверь, подчиняясь ударам. Мне казалось, что папа не работает, а играет.

Мой папа может сделать любую работу, у него тысяча специальностей. Сразу после десятилетки его призвали в армию, и он служил на флоте. После службы он решил не расставаться с морем. Стал рыбаком, и в океанах рыбу ловил. Куда они только не заплывали, даже в Новую Зеландию!

Потом он ушел работать в геологический отряд в Сибири. Там он все делал: и землю копал, и грузы перетаскивал, а то уйдет в тайгу, настреляет рябчиков, нажарит и весь отряд угощает.

Мама после института приехала туда работать, и они там познакомились. Она расспрашивала его о приключениях во время плавания по океанам, о всяких случаях на охоте. Отец мой не больно разговорчив, но маме почему-то рассказывал.

Однажды отец из тайги медвежонка принес. Маленький медвежонок, чуть больше кошки, с черным носом. Мех мягкий, ходит вразвалку, а свернется клубком — на мячик похож. Так и назвали медвежонка — Клубок.

Он быстро привык к людям, а от отца не отходил, заберется за пазуху и засыпает. Отец его и кормил: обмакнет палец в молоко и к морде подносит, а Клубок сосет. Сделал для него отец между деревьев турник. Медвежонок заберется и качается.