Михаил Гершензон - На солнышке

Нюшка старается посмотреть на кончик своего носа. Морщится, щурится, опустит голову, задерет, — плохо видно, глаза слишком крепко на месте сидят. Что-то смешное, большое, немножко прозрачное, — гора какая-то, а не нос. Подошла к окну — на цыпочки встала, — в стекле видно, что нос. И весь в конопушках.

— Я пойду, сильней потру, — сказала Нюшка. — Все-таки еще много осталось.

И убежала опять к ручейку.

А Паня передвинула Левушкину кровать в тень и опять взялась за утюг.

А солнышко опять стало потихоньку подбираться к Левушкиной кровати.

Всю террасу густо оплел дикий виноград.

Тетя Лена и Мишка сидели в тени, — у них за спиной листья были темные.

А Степа сидел на солнце, прямо на перилах. У него за спиной листья были прозрачные словно занавеска. Сквозь занавеску продувал ветерок, и на террасе было зелено и прохладно.

— Санитарной комиссии очень трудно, — говорил Степа. — Мишка маленький, его ребята не слушают.

— Правда, не слушают, — кивнул головой Мышонок. — Меня вчера Мурка даже побила. Я у нее… я у нее…

У Мышонка губы вдруг собрались в узелок, и он стал тереть глаза кулаком.

— Я у нее… я у нее под подушкой…

— Что под подушкой?

— Я у нее под подушкой летучего мыша нашел, дохлого, — выговорил, наконец, Мышонок. — И уже протух весь. Я его выбросить хотел, а она увидала.

— Правильно, — говорит тетя Лена. — Вам вдвоем трудно. Нужно выбрать еще кого-нибудь.

— Некого больше, все заняты, — сказал Степа. — Я уже по расписанию смотрел. Валя — в хозяйственной, Петя — по огороду, Саня — по кухне.

Мишка на Степу не смотрит, и на тетю Лену не смотрит. На клеенке след остался от стакана — на этот кружок смотрит и воду пальцем по столу развозит. Кого бы, в самом деле, выбрать?

— Выберите меня, — говорит Мишка.

— Тебя нельзя, ты уже выбран, — смеется тетя Лена; вдруг она встает и подбегает к перилам.

Внизу, от ручья идет Нюшка и плачет. «Наверно в ручей свалилась», — думает тетя Лена, потому что у Нюшки все платье мокрое.

Нюшка плачет на разные голоса, то тоненьким голосочком — и-и-и, а то вдруг заревет — у-у-у-у. Подошла к лестнице и стала на террасу подниматься. Одной рукой слезы по лицу размазывает, другой за перила держится.

— Что с тобой, Нюша?

— Не сходят, — отвечает Нюша, — у-у, не сходят…

— Кто не сходит?

— Конопушки не сходят… И от воды не сходят, и от песочка не сходят…

— От какого песочка?

— От желтенького. Терла, терла, а они все тут.

— Ах, ты, глупышка! — засмеялась тетя Лена. — Оттого у тебя нос красный?

Больно Нюшке и обидно. Отчего Левка беленький, а она нет?

— Тетя Лена, носик болит, и конопушки не сходят.

Не знает тетя Лена, как Нюшку успокоить. Обернулась она к Степе и к Мишке и говорит:

— Видите, чистёха какая — песком нос терла. Давайте мы ее в комиссию выберем.

— От нее пользы мало, — сказал Степа. — А ты, тетя Лена, будешь нам помогать?

— Конечно, буду.

— Ну, тогда хорошо. Выберем, — согласился Степа.

Мышонок тоже головой кивнул. Стала Нюшка членом санитарной комиссии.

Нюша с Муркой часто приходят к Пане и возятся с Левкой. На руках у Левки ниточки — перетяжки. Нюше смешно: все у него как у настоящих людей — руки, ноги, пупок, уши, нос. Ну, нос еще не настоящий, а глаза — те совсем настоящие, только очень синие.

Мурка его спросит: как корова делает?

А он пальчик выставит, будто рога и говорит: «Му!»