Сергей Георгиев - Собаки не ошибаются

За угол (туда, где начинался Китай) я так никогда и не свернул. О чём жалею вот уже пятьдесят лет… Просто не получилось. Сначала мы переехали на другой конец города (маме дали квартиру) и к бабушке с дедушкой стали приходить только в гости; а они — к нам. Закончив школу, я сразу поступил в университет — и уехал уже насовсем, в Свердловск (ныне Екатеринбург).

…Ещё одно детское воспоминание, совсем крошечное.

Папа ведёт меня записывать в детскую библиотеку. В школу я поступил балбес балбесом: знал всего несколько букв, читать и писать не умел. Но зато первым в классе освоил грамоту, первым от корки до корки самостоятельно осилил книгу (помню в деталях все картинки — это был «Емеля-охотник» Д. Н. Мамина-Сибиряка). И очень полюбил читать.

Неплохая библиотека была у нас в школе № 23, дома тоже всегда было много книг… Читать не перечитать! Дело в другом. Ребята во дворе, кто был хотя бы чуть постарше меня, все были записаны в детскую библиотеку. Вот телевизоры в квартирах были редкостью, это правда. Мы с братом ходили смотреть детские передачи к соседям.

И мне казалось, что брать книги в районной библиотеке — это своеобразный знак моей самостоятельности и взрослости.

Да ещё всякий раз и увлекательное путешествие — за три квартала от нашего дома, чуть ли не «за три моря»! Детская библиотека работала тогда на улице Фрунзе, прямо напротив кинотеатра «Урал». Не знаю, действует ли она теперь…

Я уговорил отца, он взял паспорт — и меня записали!

До сих пор помню номер моего первого читательского билета — 1411. Документ! Произносить это нужно было так: четырнадцать-одиннадцать. Словно пароль в необыкновенный и волшебный мир.

Второклассник, я и первую книгу в этой чудесной библиотеке взял не по своим годам: хотелось перед библиотекаршей выглядеть посолиднее. Книга была очень толстой и почти без картинок. Но прочитал не отрываясь. Автор Григорий Мирошниченко, «Юнармия».

К чему это я?

Проверено, самыми яркими и запоминающимися оказываются события, на первый взгляд, совершенно пустяковые и малозначительные. Совсем недавнее: Брянская область, крошечный уютный городок Карачев, детская библиотека.

Приехали на автомобиле заранее, едва рассвело; чтобы не опаздывать, решили подстраховаться.

Встречает заведующая, Надежда Васильевна; на вид — чуть старше меня, немного за шестьдесят. Видно, что волнуется, не знает, куда усадить.

— Угощайтесь, пожалуйста!

Накрыт стол, посередине — блюдо с яблоками. Яблоки восхитительные — огромные, каждое размером с мой кулак, жёлтые; какой-то зимний сорт.

Беру яблоко — сочное, сладкое, ароматное.

— А как это чудо называется? Какой-то редкий сорт?

Надежда Васильевна отчего-то смущается, машет рукой:

— Да какой там сорт?! Так, свои… Под окном у меня растут… Мы их с мужем «банановкой» называем…

Ну, банановка так банановка, прекрасное название.

Хлопнула входная дверь, входит ещё одна женщина, тоже библиотекарь. Взгляд её сразу падает на блюдо с яблоками:

— Да вы угощайтесь, угощайтесь! — гостеприимно советует она мне. — Яблоки у Надежды Васильевны на весь город славятся! Наша «лимоновка»!

Понятно…

Минуту спустя появляется солидный улыбчивый мужчина, заведующий отделом культуры. Я стою с надкушенным яблоком в руке. «Министр» понимающе кивает:

— Ага! Попробовали уже! То-то! Долго будете вспоминать! Наша гордость, на всю страну эти яблочки славятся! Знаменитая «партизановка»!

Милые, славные люди!

История не к тому, что «хоть горшком назови…». Напротив, в человеческих отношениях порой необходимо самое точное, единственное определение, чтобы добраться до глубинной сути явления. Со всеми нюансами.

…Вместе с Леонидом Львовичем Яхниным, известным сказочником, поэтом и переводчиком, мы встречались с юными читателями на Ямале. Тарко-Сале, огромный зал. После выступления нас окружили дети, протягивают книги, журналы, открытки — чтобы получить автограф. Когда толпа схлынула, подошёл мальчик — с пустыми руками.

— Тебе расписаться? Сейчас, найдём листок…

— Да нет, не надо… — сказал мальчик. — А можно… я вас за рукав потрогаю?

Родной мой, да большего счастья придумать невозможно! Я чуть не закричал: «А можно и я тебя тоже потрогаю за рукав? Ведь ты же тот самый мой любимый читатель! Тот, для которого я живу и работаю!»

Конечно, профессия литератора — очень счастливая профессия. Я работаю в своё удовольствие, пишу, чтобы прежде всего радовать самого себя. Но вот когда произведение написано, когда поставлена последняя точка… Вот тут-то и понимаешь, что одиночество хорошо и полезно лишь для того, чтобы тебе не мешали. После же мучительно хочется узнать, «как наше слово отзовётся…».