Сергей Георгиев - Собаки не ошибаются

И обязательно надо, просто необходимо позвонить тому человеку.

Голос старика был почти весёлым.

— Ну, малыш, у меня теперь каждый день праздник! Тётя Маша только что ушла, прибиралась тут у меня, ну, я подсел к телефону, думаю: позвонишь, не позвонишь? И вот!.. Как дела, малыш?

— Нормально! — неожиданно для себя ответил Алёша. — А ты-то как, расскажи поподробнее, пожалуйста.

Никогда раньше не смог бы Алёша так вот просто обратиться на «ты» к совершенно незнакомому взрослому человеку Старик очень удивился — видно, не привык, чтобы его делами кто-то интересовался.

— А что тебе рассказать? У меня всё по-прежнему. Дела-то стариковские.

— А ты видел в войну танки?

— Танки? Я их с воздуха прикрывал. Эх, малыш, было однажды…

Голос старика стал звонким, молодым и весёлым — казалось, он сидит в кабине своего самолёта, а не в пустой стариковской квартире. И бой вокруг, на земле и в небе. И далеко внизу идёт на врага крохотный, как букашка, танк. И только он, пилот «чёрной смерти», грозного «Ильюхи-горбатого», ещё может спасти эту малявку от прямого попадания…

Дядя Володя, сосед Алёши с девятого этажа, работал в милиции. В милиции знают всё.

— Мы знаем всё, — подтвердил дядя Володя, но услышав, чего хочет от него Алёша, нахмурился и твёрдо сказал:

— Не положено!

Должно быть, вид у мальчика при этом был такой, что дядя Володя не смог оборвать разговор и уже другим тоном спросил:

— Девчонка?

Алёша даже не понял сначала. А потом сбивчиво объяснил. И так посмотрел на дядю Володю, что тот пообещал:

— Сделаем.

И на следующий день принёс Алёше бумажку с адресом и фамилией.

Жил старый лётчик не очень далеко, за вокзалом — остановок шесть на автобусе. Кирпичный трёхэтажный дом с одним-единственным подъездом стоял в глубине запущенного то ли парка, то ли сада. Алёша подошёл к подъезду, внимательно прочитал табличку над дверью. Всё правильно.

Квартира лётчика должна быть на втором этаже, а окна…

Да, окна выходят сюда — Алёша немного отошёл от дома — вот это и, может быть, вон то.

Вечерело, было уже довольно темно, и в крайнем окошке, которое, безо всяких сомнений, принадлежало лётчику, горел свет. «Да он же почти не выходит из дому!» — подумал Алёша.

Теперь надо только подняться, позвонить в дверь… Алёша вдруг понял, что даже представить не может, что произойдёт потом — ведь старый лётчик до сих пор думает, что каждый день разговаривает с «малышом», своим внуком. Может быть, узнав правду, он просто выставит Алёшу за дверь, и разговаривать не захочет!..

Надо сначала хотя бы предупредить старика, мягко и деликатно, а уж там…

В темноте будки кнопки с цифрами были едва видны и Алёша с трудом, почти на ощупь набрал знакомый номер.

Длинные гудки… Значит, там, на втором этаже, сейчас вовсю трезвонит телефон.

Никто не поднимал трубку. Алёша стоял в тёмной будке и слушал, слушал эти длинные гудки.

Наверное, дедушки просто нет дома, он куда-нибудь вышел и… Сердце Алёши вдруг гулко заколотилось — так, что, наверное, было слышно на соседней улице.

Свет в комнате!.. Ведь он же видел свет в квартире лётчика… Значит, никуда он не вышел, он там, в комнате!

Он там, израненный старый человек, один! С ним что-то случилось — и надо бежать не разбирая дороги, стучать во все двери, потому что случилось что-то с Алёшиным дедушкой, бывшим военным лётчиком, которого он, Алёша, никогда раньше не видел!..

— Это ты?.. — послышался в трубке тихий хриплый голос. — Я сразу понял, что это ты… Ты звонишь из того автомата, что внизу?.. Поднимайся, я открыл дверь. Будем знакомиться, внук…

Моя бабушка живёт очень далеко от нас, в маленьком городке на Урале. Я был у неё однажды — давно, два года назад. И почти ничего не помню.

То есть помню, конечно. Лето, бревенчатый дом и всегда распахнутые настежь окна. Одно окно выходит в огород, а два других — в тупичок. И там большая поляна, высокая трава, а в траве с утра до позднего вечера стрекочут кузнечики. Воздух звенит, и весь бабушкин дом полон этим стрекотом.

Вот и всё, что я помню.

Сегодня пришло письмо от бабушки. Мама вернулась с работы и вытащила его из почтового ящика.

— Какая радость, — сказала мама, дочитав письмо до конца. — Бабушке наконец-то поставили телефон! Теперь мы сможем с ней разговаривать. Звоним немедленно?