Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей

Тем временем другой приезжий вместе с бургомистром фрау Граф просматривал списки жителей деревни.

Немного погодя товарищ Рюген спросил Шульце:

— Ну и как же вы теперь считаете: коров ваших отравили или они сами околели?

— Нет, конечно. Теперь все знают — эпидемия.

Представитель уголовной полиции пристально посмотрел на него.

— Вы сами должны понимать, — сказал он, — эпидемия с неба не свалилась. Она вполне может быть делом рук человеческих.

Шульце не понял.

— О чем это вы? — спросил он.

— А я вот о чем. Может быть, кто-нибудь занес сюда эпидемию. Такого рода импортный товар завозят обычно из Западного Берлина. Или вы этого не знали? Небольшая посылочка, какая-нибудь плитка шоколада, парочка апельсинов и ампула с возбудителем заразной болезни. Сами знаете, как хорошо к нам относятся господа на Западе.

Шульце задумался.

— Ерунда какая-то! — произнес он вдруг. — Эпидемия! Апельсины! Я, конечно, не против вашей бдительности, товарищ Рюген, но тут вы того, хватили через край.

— Вы так думаете? А что вы скажете на это? — И товарищ Рюген протянул Шульце «Дело». — Чем вы объясните тот факт, что эпидемия вспыхнула в двадцати четырех деревнях нашего округа в один и тот же день? Читайте, читайте! Там только факты.

Долго крестьянин Шульце читал «Дело». Казалось, он изучает в нем каждую букву.

Неожиданно он вскочил, весь красный от возбуждения, и принялся бегать по комнате.

— Гады проклятые! — выкрикивал он. — Тут же черным по белому все написано!

— Причиненный вред неисчислим! — сказал товарищ Рюген. — В результате эпидемии следует ожидать недостачи мяса и стране, что, в свою очередь, вызовет недовольство населения. Запад будет, разумеется, лить крокодиловы слезы: какая бесхозяйственность! — В голосе его звучало ожесточение.

Шульце был подавлен. Значит, коровы у него пали неспроста. Эпидемия тут ни при чем. А он-то уж было успокоился. Какая подлость!

— Подозреваете кого-нибудь? — спросил он сдавленным голосом.

— Может быть, и подозреваем. Но вот доказательств у меня никаких нет. И будет трудно, очень трудно найти теперь какие-нибудь доказательства. Надо быть еще более бдительным, чем до сих пор. Вот и всё. И еще одна просьба: не говорите ни с кем о том, что вы сегодня здесь узнали.

Зима загнала зайцев на огороды. Мерзлый снег обдирал им лапы, но они все равно рылись в нем по ночам — надо же было вырвать у белой скряги хоть что-нибудь погрызть! Зверьки страдали от голода, а этим пользовались браконьеры — они ставили силки, и животные гибли мучительной смертью. Самыми свободолюбивыми оказались лисы — они перегрызали собственную лапу, лишь бы выбраться из западни.

Альберт Берг ненавидел браконьеров, к тому же он хорошо знал их всех и без устали выискивал и уничтожал силки и капканы. В школу он теперь ходил прямо через поля. Сегодня он опять наткнулся на западню. В нее попалась косуля. Ее прекрасная шкура была изодрана, на снегу алели пятна крови. Несчастное животное сражалось со смертью до последнего. Большие карие глаза уже утратили свой блеск, в них застыла печаль. Неожиданно по щеке Альберта скатилась слеза. Он быстро слизнул соленую влагу. Попадись ему сейчас этот браконьер — целым бы не ушел! Да, Альберт хорошо знал подлеца, вернее, обоих подлецов. Они учились с ним в одном классе: Гейнц Грабо, сын учителя, и его дружок Кл а ус, старший сын кулака Б е тхера. Западню они, конечно, смастерили сами. Вообще-то Альберту было наплевать и на того и на другого, чем бы они ни занимались. Но это было уж слишком. Осторожно высвободил он косулю из смертельных пут и засыпал снегом. И тут же с яростью набросился на западню. Он крушил и рвал ее до тех пор, пока от рамы остались одни обломки. В школу он вошел вместе с ударом гонга. Ладно, с браконьерами он рассчитается на большой перемене, хотя неплохо было бы разогнать кровь славной дракой. В классе что-то прохладно…

Шел урок грамматики. У доски стоял Друга. И учитель задавал ему один вопрос за другим. А ведь Друга лежал в больнице, когда они проходили это! И все-таки он отвечал правильно. Альберт подумал: толковый парень, тряпка, а толковый! Две недели, как они сидят за одной партой, но так и не сказали друг другу ни слова. Альберт презирал Другу, в его глазах он был трусом и размазней. А Друга, должно быть, из гордости не предпринимал попыток к сближению. Да и вряд ли они привели бы к успеху. У Альберта Друга вызывал скуку, хотя он чувствовал, что чаще думает о своем соседе, чем ему хотелось бы. Тайно он даже восхищался им, завидовал его знаниям, способностям. Нет, все равно этот Друга — тряпка! Вот недавно ему опять всыпали. Чаще всего его задирал Грабо, а Друга даже не защищался. За это Альберт его больше всего и презирал. Альберт всегда заступался за слабых, но при этом он строго отличал слабых от трусливых. Косуля, например, на которую он сегодня утром наткнулся по дороге в школу, была очень слабой. И все же она боролась за жизнь до последнего. Всю шкуру себе ободрала проклятой петлей, стараясь вырваться. А этот Друга позволяет себя бить. Вот что противно! Поэтому Альберт и не заступался за него…