Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей

«Ну как, барышня? — обращается он к Грит. — Как поживаете?.. Хорошо, да? Превосходно. И твой дружок тоже хорошо? Или, может быть, нет?»

«Нет у меня друга», — отвечает Грит и даже краснеет при этом.

«Попечитель» смеется, знаешь, весело так смеется.

«Скажите пожалуйста! Барышне, должно быть, стыдно, что у нее есть друг. А ведь уже такая большая, взрослая почти!»

«Нет у меня никакого друга!» — тихо повторяет Грит, и вот уже слезы катятся по ее щекам.

«Попечитель» утешает ее, гладит по голове.

«Ну, ну, успокойся, я же не хотел тебя обидеть».

Итак, на сей раз нас отпускают. Однако он выходит в коридор и, значительно так поглядывая, говорит:

«Надеюсь, что нас неверно информировали. И это было бы лучше и для вас».

Вы с дочкой идёте домой, и ты думаешь о чем-то своем, а на самом деле ни ты, ни она не отваживаетесь сказать друг другу хотя бы слово. Дома ты привлекаешь ее к себе — тебе хочется почувствовать, что Грит здесь, что она жива, и она рыдает на твоем плече. Ты даешь ей выплакаться.

«Маленькая моя, дорогая моя Грит», — вот и все, что ты можешь сказать ей.

Позднее, когда она уже немного успокоилась, к тебе снова возвращается твоя трусость. Ты просишь Грит:

«Дорогая моя девочка, не играй больше со Станеком, не играй, прошу тебя! Времена сейчас не те!»

Она поднимает головку. Смотрит в глаза. И молча, одними глазами, умоляет дать ей ответ, ответ, который ты не можешь ей дать. Она видит тебя насквозь, заглядывает тебе в самую душу, и от этого ты кажешься себе еще более жалким.

Входит жена. Один взгляд — и она понимает, что произошло. Но ничего не говорит, все еще предпочитает держаться в стороне. Но ты чувствуешь: и она ускользает от тебя. Она думает так же, как думает Грит или, во всяком случае, лучше понимает дочь, чем ты. Глаза выдают ее. Ты чувствуешь себя загнанным в угол.

Следующие несколько недель тебе немного легче. Ворона за окном каркает и каркает, а Грит сидит дома. Ты и не подозреваешь, что они договорились: встречаться не сразу после сигнала, а определенное время спустя. Ты уже чуть-чуть успокоился и вдруг — снова повестка.

На этот раз тебя просят подождать в приемной. Грит входит к нему одна. Через стенку ты слышишь, о чем они говорят. «Попечитель» еще любезнее, чем при первой встрече, он болтает о том о сем, смеется, говорит Грит комплименты, как будто она уже взрослая. Немного журит ее. Ты прямо видишь перед собой его гладкую физиономию!

«Такая красивая девушка, настоящая немка, — говорит он, — и с кем связалась! Нехорошо это с твоей стороны, Грит. В этом ты меня разочаровала».

Но Грит твердит свое: нет у нее никакого друга, никакого друга у нее нет.

«Ну хорошо, — говорит «попечитель», — я тебя и не прошу выдавать мне секретов. Но тем не менее кое-что я должен тебе сказать. — Он делает паузу, и ты в каждом кончике пальца ощущаешь: сейчас произойдет то, чего ты все время так боялся. Ты готов ворваться к нему и перегрызть ему горло. Но ты вдруг отяжелел, не в состоянии двинуться с места.

«Ты — хорошая девушка, — говорит он, — хорошая немецкая девушка. А Станек — грязный поляк, у него — вши, он — вор. Не подходит он тебе совсем».

Некоторое время ты слышишь только стук крови у себя в висках.

Грит вскакивает.

«Неправда! — Слезы слышны в ее голосе. Потом еще раз: — Неправда!»

«А ты неразумная девушка, Грит! Я ведь не лгу, — слышится его голос. — Вчера вечером Станек опять попался в воровстве».

«Неправда! — кричит моя дочь. — Станек не вор. Я знаю. Он был у меня вчера вечером».

Ты вскакиваешь и подбегаешь к двери кабинета. По правде говоря, ты давно знаешь о том, в чем сейчас призналась Грит. Ты просто прятал голову в песок. Грит сильнее тебя, честнее.

Держа ее за руку, ты выходишь на улицу. «Попечитель» что-то говорит тебе, но ты ничего не понимаешь. Да это и все равно, говорит он или молчит. В городе жаркий летний день, и ты дивишься, как это может быть!

Грит гладит твою руку и молчит. Только гладит твою руку…

На следующий день, когда ты возвращаешься с работы, она выбегает тебе навстречу.

«Пап, ничего не случилось?»

Ты качаешь головой. Говоришь:

«Нет, ничего не случилось, может быть, и обойдется».

Мы шагаем по нашей улице, и ты спрашиваешь:

«А что нам мама на обед приготовила?»

«Не знаю», — отвечает Грит.

«Как же ты не знаешь? Разве ты ей не помогала?»

«Помогала».

Вдруг ты останавливаешься и сжимаешь ее руку. Она смотрит на тебя и спрашивает:

«Тебе плохо, пап? Что с тобой?»