Орлин Василев - Битвы и приключения

— Иди!..

Пошёл я, конечно. Да и как не пойдёшь, раз папа велит.

Только на этот раз я не лёг в постель, а юркнул потихоньку за портьеру у окна. Хотел дослушать, чем кончится рассказ про песчаную бурю…

За портьерой было душно. Голоса доносились словно из глубокой шахты лифта. Навострил я уши, чтоб лучше слышать разговор, но материя заглушала слова. И тогда…

Тогда я сам начал себе всё воображать — сам сочинять…

…Вот я в пустыне… Бескрайние пески… Нет ни «джиппа», ни «Москвича», потому что бреду я без дороги… Рот у меня пересох от жажды… Я еле передвигаю ноги, колени дрожат… Ещё немного, и я упаду… Песок засыплет меня… И вдруг!..

Вдруг выскакивает лев.

Лев, огромный, как сфинкс… Вот он увидел меня!

Зарычал!

Метнулся!

Прыгнул!

— Мама, мама-а! — заорал я и так дёрнул портьеру, что она слетела со стены вместе с деревянным карнизом. Карниз хлопнул меня по лбу…

Очнулся я полузадохшийся под тяжёлой материей. Извлекли меня из неё, как шелковичного червя из кокона. Ах, как это было стыдно, как ужасно!

Гости умирали со смеха, но мне не было смешно. Свернувшись, лежал я под одеялом и щупал шишку, быстро наливавшуюся на лбу.

«А что, если она вырастет с буйволиный рог? — спрашивал я себя. — Или останется насовсем? Так мне и надо за то, что подслушиваю чужие разговоры!»

Ну ничего! Лучше уж пусть карниз по лбу треснет, чем лев сожрёт… Правда ведь?

Тётка Ге́на, главная птичница бунинского кооперативного хозяйства, была очень голосистая. Голосистей самого большого громкоговорителя, который висит в Бунине посреди площади на бетонном столбе.

Станет тётка Гена звать внуков: «Га́нчо-ооо!.. Да-мя́нчо-ооо!..» — и Ганчо с Дамянчо слышат её, даже если купаются за солом, в глубоких омутах Искыра.

Вот и сейчас — бежит тётка Гена по дороге с птицефермы в село.

Бежит и бранится во весь голос:

— Будь она проклята, эта хвостатая воровка! Хитрющая эта Хитрана! Хоть бы ей костью подавиться! Хоть бы ей камнем хвост придавило! А уж эти охотники нагни — глаза б мои на них не глядели!

Ганчо с Дамянчо жили в последнем доме, у околицы, и первыми услыхали брань разгневанной бабки.

А услыхав, тотчас выбежали за ворота ей навстречу:

— Что случилось, бабушка? Опять лиса наведывалась?

— Опять! Опять заявилась, проклятая! Только что самого лучшего петушка унесла. Белого с кудрявым гребешком. Вот я и иду охотников звать. Спрошу их, зачем носят они страшные свои ружья. Зачем зря кормят ленивых своих собак. Чтоб за бедными зайчатами гоняться? А вороватую лису поймать — это они не могут! Заставлю их сейчас же идти ловить её. Хорошо, что сегодня воскресенье, все по домам сидят!

Пошла тётка Гена сзывать охотников, а Ганчо с Дамянчо остались у ворот.

Стоят и думают. Что делать с этой хитрющей хитрюгой? Чуть ли не каждый день таскает кур с фермы! Коли так и будет она разбойничать, как сейчас, бабке нипочём план не выполнить ни по яйцам, ни по птице. Для того ли её знатной птичницей объявили? Для того ли Серебряным Орденом Труда наградили? Разве можно, чтоб она самой последней из всех птичниц в Болгарии оказалась? Нет, надо что-то придумать, надо что-то сделать!..

— Слушай, Дамянчо, что я тебе скажу, — сказал Ганчо. — Мы должны изловить эту лисицу.

— Согласен! — ответил Дамянчо. — Вот только как ты её изловишь, если даже охотники и то её никак не выследят? А у них ружья, собаки!..

— Брось ты про этих охотников! Хитрану эту ружьём не возьмёшь. Хитрецов только хитростью можно победить.

— Что ж, по-твоему, Ганчо, мы Хитрану перехитрим?

— А почему бы и нет? — мотнул стриженой головой Ганчо. — Человек должен быть хитрее самых хитрых зверей. Слушай, что я надумал… Только мне нужны долото, тесак, доска, длинная верёвка и горластый петух.

— Ага! — воскликнул Дамянчо. — Угадал! Угадал! Ты хочешь устроить ловушку. Долотом мы пробьём дырку в стене, правда?

— Правда!

— Тесаком сделаем из доски крышку, правда?

— Правда.

— Привяжем крышку длинной верёвкой. Сами спрячемся с другой стороны забора, за окном птицефермы, правда?

— Правда.

— И, как только Хитрана пролезет в дырку, — хлоп!.. Правда?

— Если влезет, так оно и будет. А если не влезет…

— Так и будет! Так и будет! — радовался Дамянчо. — До сих пор я всё понимал. Не понимаю только, зачем тебе петух.