Эдуард Веркин - Герда

Розовый двухгодовалый шпингалет, гладкий, мягкий, абсолютно беззащитный, в перемазанном кашей синем комбинезоне с мишками. И напротив него собака.

Мелкий отпустил собственные уши, протянул руки и взял за уши собаку. В голове у меня промелькнула жуткая картина – вот сейчас она одним движением, как тогда, в поселке…

Собака лизнула Мелкого в подбородок. Он отпустил ее уши, достал из кармана комбинезона железную модельку джипа и принялся катать ее по голове и по спине собаки. Гудя и рыча так громко, как джип никогда не гудит и не рычит. Собака косилась, чуть поворачивая морду, пошевеливая обрывками ушей, помахивая огрызком хвоста.

Мать выдохнула, потерла лоб колбасой. Растерянно.

– Подружились, – улыбнулась Алька.

Мелкий тем временем перешел джипом с собачей спины на батарею, гудя и булькая губами, добрался по стене до стола, где мать поймала его и посадила в детский стульчик-столик. Мелкий возмутился и начал немедленно выть и дрыгать ногами, мать плюнула и выпустила его обратно пастись на пол. Мелкий загудел и повис на собаке. В прямом смысле повис – обхватил за шею руками, впился ногами, повис.

Собака перенесла это вполне спокойно.

Заглянул отец. Он был мрачен, даже не мрачен, а зол. Такое редко бывает. Но бывает.

– Как настроение? – спросил отец довольно жизнерадостно, сумел взять себя в руки.

Это он как бы у всех спросил, но на самом деле только у Альки. Только у нее.

– Нормально, – ответила Алька. – А что?

– Да ничего, просто…

Мелкий свалился с собаки. Несколько секунд полежал на полу, затем неожиданно устремился прочь из кухни. Сверчковым шагом. Он часто вот так отлучается, но в этот раз он отлучился со слишком уж хитрым лицом. Мать выразительно посмотрела на Альку.

– А почему все время я? – спросила она. – У меня голова болит, и вообще. Пусть Гоша.

У меня теперь выбора нет, я теперь со всем соглашаюсь.

– Ладно уж, – смилостивилась Алька. – Так и быть. Вам, видимо, надо поговорить.

При слове «поговорить» Алька издевательски выпучила глаза.

И Мелкого ловить отправилась.

– Ну? – спросила мать у отца.

– А что ну? Не нашли, конечно. И капитан сказал, что вряд ли найдут.

– Это почему?

Мать стала злобно похлопывать колбасой по столу. У собаки текли слюни. Сильно так, на полу быстро собиралась лужица.

– Почему? – повторила мать сердито. – Почему это они не найдут? Я буду звонить…

Ей тяжело сейчас. Она переживает. Ведь все могло…

– Я ему тоже это сказал. А капитан ответил, что я могу звонить куда угодно, только не дозвонюсь. Да не стучи ты!

Отец отобрал у матери колбасу, нервно откусил прямо из серединки и стал жевать.

Он тоже нервничает.

– Эти люди не ходят в больницы, – сказал отец. – У них нет документов. Они не будут жаловаться. Они как… инопланетяне. И, скорее всего, они уже убрались отсюда. Не найти.

Отец откусил еще колбасы.

– А поселок? – спросила мать.

Лужа слюны стала больше.

– В поселке никого. – Отец с удивлением поглядел на колбасу в своей руке, вздохнул, швырнул колбасу собаке.

Та разгрызла ее в три укуса, затем принялась быстро и неаккуратно есть.

– Я это так, конечно, не оставлю, – сказал отец. – Я дойду… До кого надо. А если они не примут меры…

Отец хлюпнул носом.

– Не вздумай, – резко сказала мать. – И не вздумай.

– Но этого нельзя так оставлять, – возразил отец. – Они могут на кого угодно напасть, Игорь говорит, что там до деревни недалеко…

– Я не говорю, что надо сидеть сложа руки. Надо действовать. Но по-другому. Я поговорю со своими, я обращение выложу, по френдам… Но ты не вздумай.

В голосе у матери вдруг прозвенела истерика, собака оторвалась от колбасы и повернула в сторону матери засалившуюся морду.

– Ладно, – тихо сказал отец. – Ладно. Но я все равно…

– Нет! – выкрикнула мать. – Не смей.

Сейф в кабинете отца. А в нем гладкоствольный полуавтомат «Вепрь» и нарезной полуавтомат «Сайга», и патроны в разноцветных пачках. Стрелковый клуб. Кремлевский гарнизон. Отличник боевой и политической подготовки, так под фотографией и написано. До сих пор берет двухпудовую гирю и держит ее на вытянутой руке.

– Кого ты хочешь наказать?! Кого?!

– Ладно, – примирительно сказал отец. – Позвоню Лернеру, пусть группу пошлет. Должны же они хоть что-то делать, не все им кирпичи об голову ломать.

– Позвони-позвони, – посоветовала мать. – А сам не смей.

– Позвоню…

Вернулась Алька. Она волочила за руку Мелкого, Мелкий сопротивлялся. Алька сунула его в руки матери.