Екатерина Боронина - Таинственный подарок

Людмила Ивановна уже шла по двору… Пузырек и редактор „Известий форта Тимура“ — Глеб Сахновский несли ее вещи.

— Нет, нет, Людмила Ивановна! Мы сами, сами донесем, — спорил Пузырек. — Не помогайте… Шофер нас подождет…

— Колечка! — вдруг крикнула Людмила Ивановна и бросилась в подъезд.

Пузырек и Глеб в растерянности остановились.

Что произошло в подъезде при встрече Людмилы Ивановны с сыном, мы видеть и слышать не могли. Через минуту Николай Евгеньевич сам понес наверх корзинку и мешок Людмилы Ивановны. Пузырек и Глеб побежали к грузовику.

В тот же вечер, пока еще не окончательно стемнело, Сеня вставил с помощью замазки, которую мы стянули у знаменитого профессора, стекла у больной соседки Марии Петровны. Я и Боб закончили ремонт в квартире ненастоящей тетушки. Она встретила нас с распростертыми объятиями. И мы сразу поняли, как напрасны были наши страхи.

Дверь „под дуб“ была Бобом снова перекрашена. Теперь она уже не напоминала задачу по отгадыванию следов диких зверей. Гусиные перья за себя постояли!

Заодно мы подправили, с помощью белил и голландской сажи, добытой Бобом, злополучную единицу на квартирном номере. Единица опять превратилась в четверку!

В эту ночь я спал так крепко, что, пожалуй, меня не разбудить бы и пушкой. Я не слышал ни как мама вернулась с работы, ни как она уходила рано утром. Проснувшись в девять часов, я увидел подле кровати на стуле новую, самую настоящую полевую сумку.

Расстегнув сумку, я ахнул. В ней лежали: компас, в карманчике перочинный нож и две толстых тетрадки в линейку. Вот в них-то я и пишу теперь свою повесть.

Милая мама! Как я был тронут твоим подарком к новому учебному году. Ты всегда угадываешь самые заветные желания!

До начала занятий в нашем распоряжении был еще целый свободный день. Мы с Бобом решили покончить со всеми долгами, которые мы наделали за последнее время.

Пообедав в школе, мы отправились на Кировские острова наловить лягушек, чтобы расквитаться с завхозом, а заодно и погулять.

На Елагином мы не были целых три года. Но он почти не изменился. Трава здесь оказалась не хуже, чем в мексиканских прериях, доходила местами нам до плеч.

Мы занялись охотой на лягушек. Особенно много их оказалось у пруда возле Стрелки, на взморье. Мы наловили пятьдесят восемь штук, самых крупных. Рюкзак Боба совсем раздулся.

Увлеченные охотой, мы не заметили как красный диск солнца спрятался за морским горизонтом, а в небе появился узкий серп луны.

С моря дул холодный ветерок. На Стрелке было безлюдно — ни одного человека.

Усевшись верхом на алебастровых львов, украшающих Стрелку, мы смотрели на темное море. Боб сидел на совершенно целом льве, а я на льве с отбитой задней лапой.

— Дует чистый вест! — крикнул Боб. — По левому борту виден парус! — и Боб пересел на льва с отбитой лапой, позади меня.

Слева от нас прошел из залива в Невку швербот. На носу и на корме у него чуть светились сигнальные огни. Потом где-то далеко в море пронесся торпедный катер.

— Ух, славно здесь! — воскликнул Боб, и в ту же секунду, как из-под земли, подле львов выросли две фигуры.

— Это, наверное, они! — прошептал женский голос.

Луч света от электрического фонаря ударил мне в глаза.

— Слезайте, граждане! Приехали! — сказал другой женский голос.

Я узнал в одной из женщин храбрую милиционершу, которая во время блокады всегда стояла на Кировском проспекте и никуда не уходила во время обстрела.

— Они? — спросила милиционерша, освещая наши лица.

— Вроде они! У того тоже был мешок за спиной. Они туда и складывали…

— Она о лягушках… — успел шепнуть мне Боб.

— Нечего сговариваться! — сердито закричала гражданка в штатском.

— Мы больше не будем! — сказал Боб дрожащим голосом. — Мы в последний раз. Честное слово, не знали, что их нельзя брать. Уверяю вас…

— Как не знали? — перебила его сердитая гражданка. — Не морочь мне голову. Покажут вам, как таскать государственное добро! А на вид такие приличные!..

— Ну, идемте на пост! — строго, но вежливо сказала милиционерша. — Там разберем как следует.

Молча, подавленные страшным обвинением в похищении государственных лягушек, мы зашагали к милицейскому посту.

Пост оказался совсем близко, в маленькой будочке. Там горел свет и стоял столик с телефоном. Милиционерша села за столик и положила перед собою лист бумаги.