Р. Паласио - Чудо

— Это твой папа?

— Ага.

— Я не знал, что ты… как это называется?

— Если политкорректно, то ребенок от межрасового брака.

— Точно. — Он снова поглядел на фотографию. — Твои родители развелись? Я его никогда не видел.

— Нет, — ответила я. — Он был сержантом морской пехоты. Погиб несколько лет назад.

— Ого! Я не знал.

Я протянула ему фотографию папы в форме.

— Ничего себе, сколько у него медалей.

— Он был что надо.

— Ох, Джун. Мне очень жаль.

— Да, без него плохо. Я по нему скучаю.

Он вернул мне фотографию:

— Понятно.

— А у тебя кто-нибудь умер? — спросила я.

— Только бабушка, но я не очень ее помню.

— Сочувствую.

Ави кивнул.

— Ты когда-нибудь думаешь про то, что случается с людьми, когда они умирают? — снова спросила я.

Он пожал плечами.

— Не особо. То есть, наверное, они попадают на небеса? Тогда моя бабушка сейчас там.

— А я много об этом думаю, — сказала я. — Я считаю, что после смерти души людей отправляются в рай, но только на время. Рай — это такое специальное место, где можно встретиться со своими друзьями и знакомыми, вспомнить старые добрые времена. Но потом души начинают размышлять о своей жизни на земле, о том, что они сделали хорошего и что плохого. А затем они опять рождаются в этом мире, совсем новыми младенцами.

— Зачем?

— Затем, что им дается возможность прожить следующую жизнь по-другому, — ответила я. — Шанс все исправить.

Он задумался, а потом уточнил:

— Как если ты завалил контрольную и тебе разрешают написать ее еще раз?

— В точку.

— Но когда они возвращаются, они же не выглядят так, как раньше? — поинтересовался он. — То есть внешность у них совсем другая, да?

— Ну да, — ответила я. — Душа остается прежней, но все остальное меняется.

— А что, мне нравится! — кивнул он. — Правда нравится, Джун. Значит, в следующей жизни мне не придется маяться с моей образиной.

Он показал на свое лицо и состроил такую забавную гримасу, что я рассмеялась.

— Наверное, не придется.

Он улыбнулся:

— Эй, а ведь я могу и красавчиком родиться. Только представь, а? Вернусь и буду супервысоким и суперсмазливым качком!

Я снова расхохоталась. Какой же он молодец! Не каждый умеет над собой иронизировать, и эта черта мне в Ави очень нравилась.

— Слушай, Ави, можно я кое о чем тебя спрошу?

— Давай.

Я молчала. Я уже давно хотела задать этот вопрос, но никак не решалась.

— Наверное, хочешь узнать, что у меня с лицом?

— Ага, наверное. Если, конечно, спрашивать об этом — нормально.

Он пожал плечами. Кажется, не разозлился и не обиделся. Фух, какое облегчение!

— А чего тут ненормального, — ответил он спокойно. — Главная штука называется челюстно-лицевой дизостоз — к слову, я целую вечность учился ее выговаривать. Но есть еще и вторая: ге-ми-фа-ци-альная микросомия — эту я и сейчас не могу выговорить. Они вроде как объединились и превратились в одну мегамутацию, которая такая редкая, что для нее даже нет названия. То есть не думай, что я хвастаюсь, но на самом деле я считаюсь чем-то вроде медицинского чуда.

Он улыбнулся.

— Это шутка. Можешь смеяться.

Я покачала головой.

— Ты смешной, Ави, — сказала я.

— Да, я такой, — ответил он гордо. — Я крутыш.

Весь месяц мы с Августом занимались вместе: после школы шли в гости то ко мне, то к нему. Пару раз родители Августа даже приглашали нас с мамой на ужин. И я как-то подслушала, что они собираются отправить маму на свидание с Беном, дядей Августа.

В «египетский день» мы все жутко нервничали. Накануне шел снег — не такой сильный, как перед Днем благодарения, но все равно, снег есть снег.

Спортивный зал превратился в огромный Египетский музей. Наши творения разместили на столах; рядом с каждым экспонатом стояла маленькая карточка с объяснением, что это такое. Большинство экспонатов удались, но, вот честное слово, наши с Августом были лучше всех. Моя скульптура Анубиса выглядела как настоящая, и я даже покрасила ее настоящей золотой краской. А Август построил свою ступенчатую пирамиду из кубиков сахара. Она была два фута в высоту, с основанием два на два фута, и он опрыскал ее из баллончика специальной краской, имитирующей песок. Просто блеск.

Мы все оделись в египетские костюмы. Кто-то нарядился археологом, похожим на Индиану Джонса. Кто-то — фараоном. Мы с Августом были мумиями: замотали лица бинтами и оставили только две маленькие дырочки для глаз и одну для рта.