Георгий Мишев - Дети мира

Шериф первым «не потерял этой возможности» и вынул из кармана пятьдесят центов.

За ним стали обладателями драгоценных банок судья и дядюшка Одиссей. Даже Далси взял взаймы у судьи полдоллара и купил одну банку.

Профессор уже собирался захлопнуть крышку чемодана, когда Гомер вдруг сказал:

— А мы в школе проходили, что если…

Но профессор, видно, уже устал от разговоров. Он быстро всучил Гомеру банку без всяких денег, еще быстрей захлопнул чемодан, повесил трость на руку, натянул перчатки, поправил шляпу — и исчез за дверью.

— Ну, я пошел, — первым нарушил молчание Далси. — Попробую дома эту штуку.

— Я поже тойду, — сказал шериф, — то есть, я тоже пойду.

— До свиданья, Одиссей, сегодня неплохой денек, — сказал судья. Он всегда бывал вежлив.

— Да, да, — рассеянно ответил дядюшка Одиссей, который в это время выбирал два пончика.

Оставшись вдвоем с Гомером, дядюшка Одиссей положил пончики на два разных блюдца и на один из пончиков основательно побрызгал «Еще более». Затем он откусил от одного, от другого, снова от первого, опять от второго. Потом он помял подбородок, почесал в затылке, подозвал Гомера, и они стали пробовать вдвоем.

— Нет, будь я проклят! — сказал наконец дядюшка Одиссей.

— А знаете, — заметил Гомер, — сегодня никто не платил за кофе и за пончики.

— Будь я проклят, — повторил дядюшка Одиссей, — еще более!..

На следующий день, когда дядюшка Одиссей, как обычно, подремывал за своим прилавком, отворилась дверь, и вошел судья.

— Послушай, судья, — сказал ему дядюшка Одиссей, еле ворочая языком. — Ты что-нибудь замечаешь во мне?

Судья внимательно оглядел дядюшку Одиссея и потом сказал:

— Я замечаю повышенную сонливость.

— Вот-вот, — сказал дядюшка Одиссей и зевнул, — то же говорит и моя жена. Говорит, я всегда был ленивым, а теперь стал еще более… Только это неверно, судья. Просто я не выспался. Дело в том, что я насыпал это «Еще более» на мой матрас, чтобы он стал еще более мягким…

— Ну, и помогло? — спросил судья.

— Помочь-то помогло, да несколько капель попало, видно, на ту пружину, что скрипела громче всех… Ну, и она стала еще более скрипучей! Глаз не мог сомкнуть всю ночь… Привет, шериф!

Да, сам шериф, возбужденный и раскрасневшийся, входил в кафе.

— Джентльмены, — сказал судья торжественно. — Я хочу сделать заявление. Боюсь, что и во мне происходят какие-то серьезные изменения, внутренние, а также внешние. Я такой, как всегда, и в то же время какой-то не такой. Я чувствую в себе что-то этакое… И еще более…

А шериф печально добавил:

— Почу хризнаться, воследнее премя я путаю слова и састо чам не догу могадаться, что я сакое тказал.

— Да, тут что-то не так, — мрачно заметил дядюшка Одиссей. — Спросим-ка у Далси. Он тоже был с нами.

На счастье, Далси пересекал городскую площадь, шагая прямо по газону. Он споткнулся о столбик с вывеской «По газонам не ходить!», чертыхнулся, выдернул столбик из земли и швырнул его прямо в монумент. Потом зацепил ногой мусорную урну и уж только после этого направился в сторону кафе.

— Он такой же, как всегда, и еще более, — сказал дядюшка Одиссей. — Наверно, весь день поливал себя этим веществом.

А судья и шериф закивали головами.

Бам! — грохнула дверь, пропустив в кафе Далси Дунера.

Гомер и его друг Фредди были тут же и с любопытством смотрели на еще более сонного дядюшку Одиссея, еще более важного судью, еще более подозрительного шерифа и на еще более несносного горожанина Далси Дунера.

— А как себя чувствуешь ты, Гомер? — спросил дядюшка Одиссей.

— Очень хорошо, — ответил Гомер. — А вот у вас ужасно сонный вид. Вы заболели?

— Что ты сделал со своей банкой этого «Еще более»? — спросил дядюшка Одиссей, с трудом отгоняя сон.

— A-а, с этим? — сказал Гомер. — Мы с Фредди побрызгали как следует радиоприемник, чтобы слышимость была лучше. Вроде немного помогло, но зато стало больше помех и избирательность хуже. Тогда мы взяли отвертку и вскрыли эту банку с «Еще более».

— Ну? — спросили все.

— Ну, и вот, — сказал Гомер.

— Она была пустая, — сказал его друг Фредди.

— Вещество невидимое, — напомнил судья.

— Она пустая была! — повторил Фредди с вызовом.

— Пустее пустого, — сказал Гомер. — И еще более!

— Выходит, нас окунули то есть обманули! — закричал шериф. — Это и ребенку ясно!

— Наше богатейшее воображение, — сказал судья, — увело нас немного в сторону.

— Профессор здорово облапошил нас, — произнес дядюшка Одиссей несколько более оживленно.