Израиль Меттер - Сердитый бригадир

Вынув папку протоколов заседаний комитета, я стала читать их. Может, в тот момент у меня было такое настроение, но только протоколы показались мне мёртвыми. Все эти «слушали — постановили», конечно, очень нужны, но по ним совершенно невозможно было представить себе жизнь. Теперь-то я понимаю, что я тогда торопилась, у меня вообще дурацкий характер, мне всё хочется побыстрее, сразу. У себя в совхозе я уже всех ребят хорошо знала и они меня знали, а тут я внезапно оказалась наедине со своим письменным столом. В одном из ящиков мне попалась под руку печать комитета, собственно, даже не печать, а штампик «Уплачено», для членских взносов. Дунув на него, я стала механически, как заводная, шлёпать им по чистому листу бумаги: «Уплачено», «Уплачено», «Уплачено»…

И вдруг мне сделалось страшно. Я сижу одна, никто ко мне не заходит, никому я не нужна. А вечером на комитете я должна ставить вопрос об исключении девочек, которых совершенно не знаю. Вероятно — я не хотела даже себе сознаваться, — меня мозжило именно это.

Девчонки поступили безобразно, — растравляла я себя против них, — чёрт знает как поступили! В конце концов, когда человек ведёт себя антиобщественно, у нас есть все основания обойтись с ним сурово. Училище не может ждать, пока я узнаю всех комсомольцев в лицо. Да помимо меня имеются члены комитета, они-то в курсе. Никому неохота переносить такой срам безнаказанно.

У меня даже заворошилась нехорошая мыслишка, что вот как удачно получилось, что я только недавно сюда пришла, и, значит, безобразный поступок девчонок из шестой группы ещё не ложится пятном на мою личную работу. Конечно, стыдно, что я так подумала, наверное это и называется — «пережитки прошлого». Со мной уже бывали такие случаи, что я определённо ловила себя на разных пережитках, и всегда, между прочим, удивлялась, каким же образом, откуда я ими заражаюсь? Автобиография у меня очень хорошая — я сирота, росла в детдоме, прошлое мы проходили только по книжкам, какое же оно должно быть липучее, если я его всё-таки где-то подцепила!

Но это всё между прочим. Главное, я себя уговаривала, что директор прав, не велев мне ходить в шестую группу. Меры надо было принимать срочно, а разобраться одной с налёта мне всё равно не удастся.

Доказывала я себе это очень честно и старательно, но, когда раздался звонок с уроков, я вдруг вскочила и, ругая свой характер на чём свет стоит, оказалась в коридоре у дверей шестой группы.

Они уже собрались уходить, когда я вошла в класс.

Даже посторонний человек наверняка почувствовал бы, что здесь, в шестой группе, творится что-то неладное. Они возились подле своих парт, как отяжелевшие осенние мухи. Друг на дружку девочки смотрели не прямо в глаза, а сбоку, с каким-то ожесточённым унынием. Конечно, не всё это так подробно я сразу заметила, когда влетела к ним в класс, но теперь-то мне определённо кажется, что подавленность девчонок я почувствовала тотчас.

— Садитесь. Мне надо с вами поговорить, — сказала я, ещё толком не зная, что буду произносить дальше.

На первую парту, прямо передо мной, медленно опустились две знакомые девочки: худенькая, с острым лицом, и большеголовая, черноволосая.

Остальные нехотя, вразнобой, стали тоже лениво усаживаться.

— Своим возмутительным поступком, — сказала я, — вы позорите честь комсомольцев…

И сразу я почувствовала, что не так начала. Должно быть, не нужно было с ходу набрасываться на них, это им не понравилось. Но, в конце концов, я прибежала сюда вовсе не для того, чтобы заискивать перед ними. И я продолжала говорить, всё шибче ожесточаясь на свой неверный тон и на девчонок, которые довели меня до этого.

Они сидели безучастно. Мои слова увязали, как в болоте. Я забиралась в своей речи всё выше и выше — по-моему, я даже сказала что-то насчёт спутников — и окончательно оторвалась от земли.

Всё это было произнесено одним духом. Худенькая девочка на первой парте зевнула во весь рот. Может, это была и нервная зевота, но я от неё оробела и пришла в себя.

— Вот, — сказала я. — Допрыгались! Во всём училище единственная группа механизаторов сельского хозяйства, а трактора не усвоили… Как же вы, интересно, собираетесь работать?

— Вприглядку. По картинкам, — громко ответила черноволосая с первой парты.

Кто-то невесело рассмеялся. Я ничего не поняла.

— По каким картинкам?

— А по которым нас учат водить трактор.

Она указала пальцем за мою спину.

Оглянувшись, я увидела на стене штук десять цветных таблиц; на них был изображён трактор в целом виде и по частям; стрелки пронизывали каждую деталь; детали были пронумерованы; под номерами, на полях, написаны названия.