Евгений Рысс - Приключения во дворе

— Ладно, — сказал Бык, — надежда есть, что получится человек. Молчать умеешь?

— Как это — молчать? — удивился Миша.

— У нас тут дела секретные, — объяснил Вова Бык, — нам ни к чему, чтобы посторонние путались. Если разболтаешь хоть что-нибудь, предателем будешь.

— А какие это — секретные? — спросил Миша.

— Так тебе и сказали! Станешь своим, всё понемногу узнаешь.

Миша молчал. Сомнения одолевали его. Конечно, с одной стороны, интересно участвовать в каких-то секретных делах, о которых никто не знает, а ты знаешь. С другой стороны, угадай, что за дела. Хорошо бы посоветоваться с Анютой, но он понимал, что советоваться не полагается.

Бык понял, какие сомнения одолевают Мишу.

— Трусишь? — спросил он. — Ну, что же, мы никого не заманиваем. К нам сами просятся. Паша Севчук вот не хуже тебя. Даже портрет висит, а он не сомневается.

Светлый образ Паши Севчука решил дело.

— Ладно, буду молчать, — кивнул головой Миша.

— Ну, смотри, если проболтаешься, из-под земли достану, и тогда пощады не жди. На морском дне разыщем. Ты и подумать не сможешь, где тебя паши найдут.

— Буду молчать, — хмуро сказал Миша.

— Решено, — сказал Бык, — деньги есть?

— Нет, — сказал Миша.

— Тогда ничего не выйдет, — сказал Бык.

— На первый раз, я думаю, — вмешался Севчук, — можно поверить в долг. Он парень честный, отдаст.

Бык с сомнением посмотрел на Мишу.

— Ну, что неё, — протянул он, — если ты ручаешься, поверим на первый раз. Ты, Паша, ему объясни, в чём дело.

— У нас тут — торжественно заговорил Севчук, — союз настоящих мужчин. Мы воспитываем в себе волю, мужество, умение выкрутиться из любых обстоятельств. Ни в коем случае не обращаться к старшим, иначе ты — улитка, а не человек. С девчонками не дружить, ничего не бояться, понятно? И хранить тайну, как хранят настоящие мужчины.

Всё это звучало очень интересно. Миша понял, что во всём этом есть что-то важное и значительное.

— Ладно, — сказал он.

— Наш атаман, — продолжал Севчук, — заслуживший мужеством и силой право командовать и выбранный нами единогласно, — Вова Бык! Каждый из нас обязан его слушаться и ему помогать. Понятно?

— Понятно, — сказал Миша.

Вова Бык улыбнулся и дружески хлопнул Мишу по плечу.

— Ничего, — сказал он, — ты парень хороший, ты мне нравишься, из тебя будет толк. Хочешь, я тебя одной игре научу?

— Хочу, — сказал Миша.

Бык достал из кармана три деревянные формочки, которыми малыши играют в песок, потом порылся на дне кармана и вытащил обыкновенную маленькую горошину.

— Игра такая, — заговорил он, — вот я ставлю три формочки. Под одной лежит горошина. Под какой?

— Под этой, — сказал Миша, отлично видевший, что Бык положил горошину под формочку, стоявшую справа.

— Правильно, — согласился Бык, — теперь я буду на твоих глазах переставлять формочки. Ты можешь смотреть как хочешь внимательно. Я их буду переставлять и читать вслух стихотворение Пушкина «Птичка божия не знает ни заботы, ни труда». Когда я кончу читать стихотворение, я уберу руки, и ты должен угадать, под какой формочкой горошина. Если угадаешь, я даю тебе двадцать копеек. Если не угадаешь, ты мне даёшь тоже двадцать копеек. Дело чистое, обмана нет, всё на твоих глазах.

— А у меня нет двадцати копеек, — сказал Миша.

— Принесёшь завтра, — согласился Вова Бык. — Раз за тебя Паша Севчук ручается, поверю.

Миша смотрел на формочки и соображал: он ясно видел, под какой формочкой лежит горошина. Как бы Бык ни переставлял формочки, Миша будет следить за ним внимательно. Он выиграет двадцать копеек, купит мороженое или сходит в кино. Трудно было только понять, почему Вова Бык сам идёт на проигрыш? Но, в конце концов, это Мишу не касается. В крайнем случае, даже если он и проиграет, можно попросить у Анюты двадцать копеек на кино или на мороженое и отдать долг.

Он всё-таки колебался, но Бык в это время добавил:

— А пока игра не началась, можешь поднять все три формочки и посмотреть, где горошина.

Это решило дело. Ясно было, что обмана нет. Миша поднял все три формочки и убедился, что горошина в самом деле лежит под крайней формочкой справа.

— Начали? — спросил Бык.

— Начали, — согласился Миша.

— «Птичка божия не знает, — начал Бык, — ни заботы, ни труда».

Он говорил неторопливо, с расстановкой, с выражением. А руки его в это время с бешеной быстротой переставляли формочки, так что у Миши даже рябило в глазах. Сначала он ещё видел горошину, формочки летали над ней, горошина то была, то её не было, она то исчезала, то появлялась, то она скрывалась под одной формочкой, то под другой, а Бык в это время неторопливо читал про то, как птичка «долгу ночь на ветке дремлет», и наконец закончил последней короткой строчкой.