Николай Печерский - Кеша и хитрый бог

Но и эти утешенья не помогли, и Кеша все равно чувствовал себя виноватым. Настоящий пионер даже во сне не будет креститься и поддакивать богу. Это уже точно!

И лучше всего, пожалуй, пойти сейчас и честно рассказать про все отцу — и про бога, и про церковь, и про кота Акинфия. Кеша поднялся с подушки, а потом вдруг вспомнил вчерашнюю порку и только вздохнул.

Но вставать все равно надо. Кеша забрал свой тулуп, подушку и, не ожидая ничего доброго, пошел в избу.

Отец Кеши уже сидел за столом и пил чай вприкуску.

— Ну что, барин, проснулся?

Кеша не ответил. Пошел в уголок, где висел на гвоздике жестяной рукомойник, и стал намыливать руки.

Мать никогда не вмешивалась в споры мужчин. Только посмотрела на Кешу теплым, ласковым взглядом и снова начала греметь чугунками в печке.

Кеша умылся и сел на свое место с краешка стола. Ни пить, ни есть ему не хотелось. Он откусил ломтик хлеба и проглотил так, всухомятку. Комочек этот покатился куда-то вниз и там вдруг застрял.

И, может быть, от этого, а может быть, совсем от другого, чему Кеша не мог подобрать сейчас названия, у него что-то перевернулось и глухо заныло в груди.

В чашку с чаем одна за другой, будто маленькие охотничьи дробинки, упали две слезы.

— Кешка, да ты что?

Отец притянул к себе упирающегося, протестующего Кешу и неумело прижал его к груди. И сразу на Кешу повеяло очень знакомым и близким — сырой рыбьей чешуей, ядреным байкальским ветром и солнцем. Тем, что всегда было связано у Кеши с простым, очень нужным, незаменимым для него словом — отец…

— Обиделся, да?

Кеша молчал.

— Ну, хватит, Кеша. У меня рубашка и так соленая… Нашел я эту шомполку, будь она неладна. В кладовке стояла…

Смущенный собственной нежностью, отец отслонился от Кеши и грубовато сказал:

— Мы с матерью уходим в море. Сам тут хозяйничай.

Вскоре отец и мать ушли, а Кеша, как и всегда, остался один. Он прибрал на скорую руку в избе, вымыл посуду, а потом сел к столу и задумался.

Конечно, легче всего отказаться от бога. Но зачем торопиться? Надо как следует подумать. Не гонят же его в шею!

Кеша стал сам себе задавать вопросы и сам на них отвечать.

«А скажи, Кеша, церковь на дне Байкала ты видел?»

«Ну, видел».

«А как предсказания бога — исполнились?»

«Какие предсказания?»

«А такие. Сначала тебя отец наказал, а потом простил. И тут, по-твоему, бог ни при чем? Чего же ты молчишь? Отвечай!»

«А что мне отвечать, если это совпадение. На свете еще и не такие совпадения бывают…»

«Нет, Кеша, ты про совпадения брось. Ты подумай, а потом уж говори».

«Что мне думать? Бога нет, вот и все».

«Так-то оно, Кеша, так, да, может, и не так…»

«Что ж, по-твоему, бог есть?»

«Я тебе, Кеша, точно сказать не могу. Шут его знает, есть он или нет. Но рисковать все же не советую. Ты возьми и поверь в него понарошку. Никто об этом не узнает. Трудно тебе, что ли?»

«Понарошку? Ну что ж, понарошку можно. Это мне раз плюнуть!»

«Ну что, уже поверил?»

«Понарошку поверил, а так — не поверил. Бога нет».

«Ох, и тяжелый же ты, Кеша, парень! Ну ладно, раз ты такой, давай рассуждать снова. Церковь на дне Байкала ты видел?»

Кеша вытер ладонью лоб, тупо посмотрел перед собой.

«Не могу я больше рассуждать. Хватит. И так упарился».

Кеша и в самом деле запутался и окончательно обалдел от разговоров с самим собой. Он выбрался из-за стола и пошел во двор. Тут у него немного отлегло от сердца и в голове посветлело. «Надо пойти к Тоне и поговорить с ней, — решил Кеша. — Что-нибудь она да понимает в этих божественных делах». Придет и легонько намекнет Тоне про бога, про свой сон и про то, что бог велел сварить им кота Акинфия. Ну и смеху же будет!

Кеша поправил капитанскую фуражку, запоясался потуже ремнем и, все еще раздумывая, стоит путать в это дело посторонних или не стоит, отправился к Тоне домой.

Тоня была в избе. Она стояла у плиты и мешала что-то в кастрюле длинной деревянной ложкой. По избе растекался сладкий пресноватый запах вареной рыбы и лаврового листа.

— Здравствуй, Тоня.

— Здравствуй, Кеша. Чего пришел?

— В гости. Знаешь, как скучно одному!

— Ну, скучно, так сиди. Сейчас я уху сварю.

Кеша сел на табуретку, поболтал ногами и, выждав удобный момент, весело хмыкнул.

— Ты чего смеешься? — спросила Тоня, пробуя уху.

— Ха-ха! Просто так.

— Просто так не смеются. Раз ты смеешься, так ты говори.

Тоня попробовала уху, пожевала губами, поглядела куда-то в угол, подумала малость и бросила в кастрюлю щепотку соли.