Владимир Крупин: Живая вода

– Ух, я бы в океане выкупался!

– И еще: считалось смертным грехом плюнуть в воду, или ее засорять, или останавливать…

– Как ты много знаешь! Мы тобой гордимся, – говорят девочке братья и смотрят на часы. Они обещали бабушке и дедушке доставить девочку не позднее десяти часов местного времени.

В Сережином классе у многих ребят не было отцов. То есть они были живы, но жили отдельно. Кто сидел в тюрьме, кто куда-то уехал и не оставил адреса. Сережин отец приходил раз в месяц и приносил подарки. Достанет игрушку, посидит, они сыграют в шашки, и скоро уходит. Даже чаю не попьет. Мама и бабушка в это время сидели на кухне.

В последнее время отец стал давать Сереже и деньги. Бабушка ворчала:

– Ишь как ловко устроился, от сына откупается.

Но Сережа любил отца. И мама, это чувствовалось, тоже его любила, хотя никогда не просила остаться. Деньги отца от Сережи не брала. А ему на что? Мороженое ему и так покупали.

– Давай деньги в церковь отнесем, – предложил Сережа. Они с мамой любили ходить в церковь.

– Давай, – сразу согласилась мама. – И тебе пора, наконец, на исповедь.

– Какие y нeгo гpexи? – вмешалась бабушка. – Куда ты его потащишь?

– А пойдем вместе, бабушка! – сказал Сережа.

– Я век прожила и уж как-нибудь доживу, – отвечала бабушка. – Я честно работала, не воровала, вино не пила, не курила, какая мне исповедь?

Мама только вздохнула. Вечером они с Сережей прочли, кроме вечерних молитв, акафист Ангелу-хранителю, а утром встали пораньше, ничего не ели, не пили и пошли в церковь.

– А что батюшке говорить? – волновался Сережа.

– Что спросит, то и говорить. Сам же знаешь, в чем грешен. С бабушкой споришь…

– Она больше меня спорщица! – воскликнул Сережа. – Она вообще так зря ругается!

– Вот уже и осуждаешь, – заметила мама.

– Даже если бабушка и не права, нельзя осуждать. Она же пожилой человек. Ты доживешь до ее лет, еще неизвестно, каким будешь.

В церкви они купили свечи и пошли в правый придел, где вскоре началось исповедование. Вначале отец Виктор читал общую молитву и строго спрашивал, лечились ли у экстрасенсов, ходили ли на проповеди приезжих гастролеров, различных сектантов… Потом вновь читал молитву, говоря время от времени:

– Назовите свои имена.

И Сережа вместе со всеми торопливо, чтоб успеть, говорил:

– Сергей!

Впереди Сережи стояла девочка его лет, может, даже поменьше. В руках она держала листочек из тетради, на котором было крупно написано: "Мои грехи". Конечно, подглядывать было нехорошо, но Сережа невольно прочел, успокаивая себя тем, что это как будто обмен опытом. Было написано на листке: "Ленилась идти в детсад за братом. Ленилась мыть посуду. Ленилась учить уроки. Ленилась мыть пол. В пятницу выпила молока".

Сережа прочел и охнул. Нет, у него грехи были покруче. С уроков с ребятами в кино убегал. Кино было взрослое и неприличное. А посуда? Сережа не то чтоб ленится, но тянет время. Он знает, что бабушка заставляет его, заставляет, а потом сама вымоет. А вчера его посылали в магазин, а он сказал, что надо учить уроки, а сам болтал целый час по телефону с Юлей, всех учителей просмеяли…

Ну вот, и Сережина мама пошла к батюшке. Видно, что плачет. Батюшка укрывает ее склоненную голову епитрахилью, крестит сверху и отпускает. Сережа собрался с духом, перекрестился и подошел к батюшке. Когда тот попросил говорить о своих грехах, то у Сережи вдруг вырвалось само собой:

– Батюшка, а как молиться, чтобы папа стал с нами все время жить?

– Молись, милое дитятко, молись своим сердечком. Господь даст по вере и молитвам.

И еще долго говорил батюшка с Сережей.

А потом было причастие. И эти торжественные слова: "Причащается раб Божий Сергей…", а в это время хор пел: "Тело Христово приимите, источника бессмертного вкусите". Сережа причастился, поцеловал чашу, со скрещенными руками подошел к столику, где ласковая старушка подала ему крохотный серебряный ковшик со сладкой водичкой и мягкую просфору.

Дома радостный Сережа ворвался в комнату к бабушке и закричал:

– Бабушка! Ты бы знала, сколько у меня грехов! А ты говорила! Не веришь? А вот пойдем, пойдем вместе в следующий раз!

А вечером вдруг позвонил папа. И Сережа долго говорил с ним. А в конце он сказал:

– Папа, а ведь это неинтересно – по телефону говорить. Давай без телефона. Мне, папа, денег не надо и игрушек не надо. Ты так просто приходи. Придешь?