Любовь Воронкова - Старшая сестра

А отец ничего не знал. Он чувствовал, что в доме нет настоящего мира и покоя. Но, может, и не признаваясь самому себе в том, что не хочет знать настоящей правды, был доволен и тем, что внешний мир был сохранён. Как-нибудь, как-нибудь… Ну, а что же делать? Жить-то на свете надо! И ведь всё-таки детям лучше с бабушкой – они умыты, они сыты, одеты… Иногда он спрашивал, делая весёлое лицо:

– Ну, дочка, как у нас с тобой дела?

– Ничего, папочка. Всё хорошо, – отвечала Зина улыбаясь. – Пятёрку по русскому получила.

– Молодец! Значит, пятёрка?

Отец гордился и радовался – вот и опять Зина учится на пятёрки! Но он замечал в её глазах затаённую печаль, замечал, что нет в ней прежней весёлости, и, подавляя вздох, говорил сам себе: «Что же делать… Что же делать… Мать из могилы не поднимешь».

Так шли однообразные, как бы притушенные дни. Как будто всё хорошо, всё благополучно, а на сердце тяжело, тесно, трудно. Человеку нельзя долго жить без радостей, с таким стеснённым сердцем, и Зина всё чаще и чаще обращалась к отсутствующей Елене Петровне. Она звонила много раз, и каждый раз Артемий отвечал:

– Получше. Но к ней нельзя. Ясно?

– Ясно.

И Зина со вздохом клала трубку.

Но вдруг среди вереницы сереньких дней блеснул один денёк радостью.

В этот день Зина, как всегда, торопилась из школы домой. Хрусткий, слегка подтаявший снег резко блестел на солнце. В воздухе бродили неясные запахи, напоминающие о весне. О том, что весна где-то близко, напевала и тоненькая капель, падавшая с пригретых крыш на солнечной стороне.

Ох, как хорошо сегодня! Как не хочется идти домой! Такие дни, когда что-то ещё неизвестное, неуверенное, тревожное и радостное происходит в природе, – Зина такие дни тонко чувствовала и любила их. Нежное предчувствие весны волновало и тревожило её. Гудок маленького паровозика снова, как и в прежние годы, звал куда-то в неизвестные страны, полные чудес и радостных неожиданностей.

На крышах, под застрехами, на мостовых и на деревьях азартно щебетали отогревшиеся на солнце воробьи. От этого весёлого птичьего щебета и от звона капели, от её огнистого блеска будний день показался праздником. Зина замедлила шаг, а потом неожиданно для себя свернула на другую улицу – пройдёт полквартала и вернётся к дому с другой стороны. Хотелось ещё послушать воробьёв и посмотреть на капель. Ведь можно же иногда хоть немножко опоздать из школы!

Зина прошла полквартала, хотела уже свернуть переулком на свою улицу, но увидела на той стороне будочку телефона-автомата. Может, позвонить? Может, сегодня Артемий скажет что-нибудь новое? Но если и не скажет, она всё-таки позвонит и хоть что-нибудь да услышит об Елене Петровне.

Зина торопливо расстегнула сумку. На дне, под книгами, у неё всегда хранится в запасе монетка для автомата. Набирая номер, она спешила придумать такие слова, на которые Артемий отвечал бы не очень лаконично.

– Слушаю!

– Артемий, ты не можешь спросить, когда Елена Петровна придёт в школу?

– Сейчас спрошу.

– Сейчас?!

«Он сказал «сейчас», а у кого же он спросит?»

И вдруг знакомый голос, такой ясный и тёплый, окликнул Зину из трубки:

– Это ты, Зина? Здравствуй, девочка!

– Елена Петровна!..

– Да, это я. Как дела у тебя? Как ты живёшь? Как дома?

Зина не знала, что отвечать и на какой вопрос отвечать. Да это было и неважно – как её дела и как она живёт. Важно, что Елена Петровна уже дома, что она ходит, что она разговаривает!

– Ой, Елена Петровна!.. – повторяла она и больше ничего не могла сказать.

Учительница всё поняла. Она тихонько засмеялась и сказала:

– Теперь можно меня навестить. Хотя бы в воскресенье…

Зина бежала домой, размахивая школьной сумкой. Ей хотелось прыгать, петь и выкрикивать на всю улицу: «Елена Петровна вернулась! Мы к ней пойдём! Мы её скоро увидим! Ура! Ура!» А кругом ещё веселее щебетали воробьи, ещё громче и озорнее погукивал паровозик за заводской стеной, делая вид, что уходит куда-то в неизвестные страны.

Николай Сергеевич, отец Тамары, сегодня что-то очень рано пришёл с работы. Антонина Андроновна встревожилась, она даже привстала с дивана, хотела пойти к мужу узнать: не заболел ли, нет ли каких неприятностей по работе? Но, к её удивлению, Николай Сергеевич сам постучался к ней.

– Что-нибудь случилось? – спросила Антонина Андроновна мужа.

Николай Сергеевич был задумчив и как будто чем-то взволнован, но он старался казаться спокойным и равнодушным. Однако голос его звучал глухо, когда он ответил, не глядя на жену: