Аделаида Котовщикова - Малютка с лесного озера

— Кол! Кол! — зашептали ребята.

На лице у Лиды появилась довольная улыбка.

Учительница заметила это и нахмурилась.

— Очень нехорошо, Костина, радоваться чужим неудачам, — сказала она грустно. — Сомов тебя сегодня обидел и за это был и ещё будет наказан. А радоваться чужим неудачам не по-товарищески.

Маня Гусева подняла руку:

— Он её еще дразнит часто, что Лида его выдру боится.

Лида вся порозовела:

— Не так уж и боюсь!

Елена Сергеевна пристально посмотрела на Женю:

— А я тебя считала добрым мальчиком… — она вздохнула. — Видно, и правда, вас придётся рассадить. Не умеете вы жить мирно. С завтрашнего дня, Лида, поменяешься местом с Валей Груздевой. Она сядет к Жене, а ты — к Васе Грачёву.

— И очень хорошо, — чётко сказала Лида.

Учительница оглядела класс:

— Ребята, вы понимаете, за что я поставила единицу Сомову?

— Задание не сделал! — закричал Яша Шлыков.

— Нет, не за это. Ведь работу он сделал, но потом уничтожил её. За неудачную работу я бы не поставила единицу, все мы еще учимся, у каждого может случиться неудача. А вот за то, что у Жени терпения, выдержки нет совсем, он и заслужил единицу. В прошлом году мы советовались, как помочь Жене терпеливо сидеть на уроках. Не пришлось бы нам и в этом году опять всем классом заняться Сомовым…

Лиде очень захотелось спросить Женю, — как это в прошлом году весь класс им занимался? Но она, конечно, не спросила, а, наоборот, повернулась к нему спиной.

И ещё в этот несчастный день Женя около часа просидел в классе вдвоём с учительницей. Елена Сергеевна проверяла домашние тетради, потом что-то выписывала в общую тетрадь из очень толстой книги. А Женя всё писал и писал упражнение, в третий раз подряд, потому что первые два раза вышло очень грязно. На душе у Жени было уныло и как-то мутно.

А на другой день он уже сидел с Валей Груздевой, толстой, спокойной девочкой. Лида переселилась к Васе Грачёву.

На перемене пионер из шестого класса, Владик, подошёл к Жене.

— У тебя, говорят, ручная выдра живёт. Разреши нам её посмотреть. Мы — юннаты, и нам очень интересно.

Женя смерил мальчика взглядом, для чего ему пришлось задрать голову, и милостиво разрешил:

— Что ж, приходите. А вас не очень много? А то наши ребята тоже приходят. Если куча народу, Масенька может испугаться.

— Нет, мы только вдвоём с Катей придём. Хищниками мы с ней занимаемся. Катя больше львами, а я всякими другими.

Владик спросил Женин адрес и отошёл. Женя смотрел ему вслед с недоумением. При чём тут хищники? На Маську хочет посмотреть, а про львов говорит… Чудно́!

Женя подошёл к Васе Грачёву и сказал ему небрежным тоном:

— Уже из шестого класса просятся к Маське. Пионеры-юннаты… с хищниками.

— С какими хищниками? — удивился Вася.

— Со львами… может быть, и с этими… с носорогами. Кто их разберёт! Ты непременно тоже сегодня приходи.

Вечером пионеры пришли к Сомовым. Долговязый, веснушчатый Владик и темнокосая, худенькая, застенчивая, невысокая для своих двенадцати лет Катя. Было совершенно непонятно, — что она может делать со львами, такая слабосильная и робкая?

Вася, Геня и Коля Прохоров подталкивали Женю:

— Спроси её, спроси! Ты же здесь хозяин, это твой дом. И выдра твоя!

Женя нерешительно шагнул к гостье и от смущения выпалил очень громко, почти крикнул:

— А львы где?

Все засмеялись. А народу в этот час собралось много: папа вчера вернулся из рейса, и мама уже пришла с завода, и бабушка никуда не ушла.

Один Женя не засмеялся, а, наоборот, надулся.

— Львы у неё в кармане передника, — весело ответил Владик. И опять все засмеялись.

Потом Катя спокойно сказала:

— Львы в зоопарке. Я за ними наблюдаю. Львёнка иногда вожу на прогулку. Мы там в кружке юннатов. А где же ваша выдра?

Бабушка сидела на диване, закутанная в большой пуховый платок. Она приподняла край платка. На коленях у бабушки лежал темносерый клубок.

Катя и Владик наклонились над ним, чуть не сталкиваясь лбами:

— Как спит сладко!

Бабушка пощекотала серый бочок:

— Просыпайся, Масенька! Гости пришли.

Тихонько, мелодично свистнуло, потом застрекотало.

— Кричит чудно́, — сказал папа. — Вроде по-птичьи, вроде и не по-птичьи, не поймёшь.