Луиза Олкотт - Юность Розы

— Я позабочусь обо всем. У нас всегда есть под рукой разные вещи для наших питомиц, так что мы можем одеть и Дульче. Лучше узнайте все о ее отце. Я не хочу, чтобы девочку отняли у меня, когда я к ней привыкну. Кто он такой?

— Я знаю только, что он в тюрьме, ему предстоит отбывать наказание еще двадцать один год. Конечно, он никогда не потревожит вас.

— Это ужасно! Хорошо, что у Фиби совсем нет родных! Что ж, я сейчас же примусь за дело и постараюсь воспитать маленькую дочь преступника хорошей женщиной, чтобы она сама себе заслужила честное имя. Жаль, что ее отец ничего не может ей дать, кроме бесчестья.

— Тут вы можете обращаться за помощью к дяде. Его первый опыт воспитания оказался весьма удачен! — Мэк говорил с Розой и между тем терпеливо, в шестой раз нанизывал катушки на нить.

— Конечно, я буду советоваться с дядей. Ведь это большая ответственность, и нельзя относиться к ней легкомысленно, — ответила Роза серьезно, хотя ей очень понравился этот безыскусный комплимент.

— Я уверен, что из Фиби выйдет нечто замечательное, а ведь вы первая начали заниматься с ней.

— Да, и это обнадеживает… Моя Фиби! Все это я очень хорошо помню. Дядя тогда только приехал и осыпал меня множеством подарков. Я сразу помчалась с ними к Фиби, которая мыла в это время посуду. Как она смутилась, когда я предложила взять ее к себе. Мне и в голову тогда не приходило, что из этого может выйти! — и Роза задумалась со счастливой улыбкой на лице, а девочка тем временем опускала хлеб в молоко и с аппетитом ела.

Из детского предложения Розы вышло много хорошего. Теперь Фиби не только получила прекрасное место певицы в хоре, но еще и обзавелась несколькими учениками и отличными перспективами на будущую зиму.

— Примите благословение бедного юноши. Я рад, что счастливая звезда привела меня к вашему порогу. Позвольте и дальше помогать вам, насколько смогу, — высокопарно простился с кузиной Мэк. — До свидания, моя Дульсинея! — погладив девочку на прощанье по головке, он ушел домой, чтобы рассказать матери, как он устроил сироту. Несмотря на свою кажущуюся суровость, тетя Джейн мучилась угрызениями совести и уже жалела, что прогнала из дому обездоленного ребенка.

Конечно, дядя Алек не возражал против девочки. Узнав, что никто не будет претендовать на нее, он позволил Розе оставить ребенка у себя на какое-то время. Так маленькая Дульче оказалась в их доме и начала понемногу развиваться. Ее нельзя было назвать ни хорошенькой, ни веселой, ни привлекательной. Это понятно, ведь она родилась в безрадостной обстановке и росла в беспросветной нищете. Тихое маленькое созданье, она всегда пряталась в уголок, принимая заботу о себе с застенчивой благодарностью, как будто прося разрешения жить на свете. Когда ей давали игрушки, она относилась к ним со смиренным удивлением, на которое больно было смотреть.

Роза скоро совсем заполнила ее сердце. Девушка иногда даже жалела, что так привязала к себе ребенка. Теперь, если волшебная фея долго отсутствовала, девочка плакала о тете Розе так же, как прежде плакала о матери. Тем не менее в заботе об этой сиротке Роза находила много полезного для себя. Девочка сдерживала ее порывистую натуру и заставляла ко всему относиться ответственнее.

Китти Ван, которая во всем подражала Розе, внезапно тоже решила усыновить сироту, к большой потехе знакомых и неудовольствию семьи. Она выбрала самого хорошенького и живого ребенка из приюта и забрала его домой — «на пробу». В начале недели он был «настоящим херувимом», а в конце ее стал «маленьким негодником». Этот тиран буянил днем, не давал спать ночью и перевернул вверх дном весь дом. Его няньки находились в постоянном страхе, как бы он не свернул себе шею. А потому в субботу, рано утром, бедная измученная Китти облегченно вздохнула, вернув «херувима» обратно, и решила повременить с усыновлением, пока не наберется опыта в воспитании детей.

Когда наступила летняя жара, Роза объявила, что Дульче нужен горный воздух. Вспомнив, как много пользы принес «Уютный уголок» несколько лет тому назад, она решила испытать методы доктора Алека на своей маленькой воспитаннице. С ней поехали тетя Джесси и Джеми. Миссис Аткинсон приняла их по-прежнему радушно, за эти годы ее хорошенькие дочки успели выйти замуж и разъехаться. С матерью осталась лишь одна пышнотелая старая дева. Все было как прежде, разве что старые головы еще больше поседели, а молодые стали выше, чем шесть лет назад.