Юлия Кузнецова - Выдуманный Жучок

— Совсем сдурела? А если заведующий общей засечёт? Он потом мам поубивает.

— Он вроде в отпуске. Ань, ну пожалуйста!

Я потащила подругу к проходной комнате. Из неё мы выйдем в коридор и поднимемся в общую хирургию.

— Смотри, — шепчет Аня, — там в предбаннике папа «оручего».

«Оручим» этого пацана назвала Тося. Малышня любит поорать, но так… Так не умеет кричать никто.

Громче всего «оручий» вопил, когда его папа уходил домой: «Хочу рулет с маком! Хочу большой компьютер! Хочу в «Детский мир» за машинками! Хочу домой! Папа, не уходи!»

Папа у них, по-моему, туповатый. Он всё топтался, таращил глаза и тряс головой. Аня говорит, он программист. Не знаю, может, все программисты такие странные, тормозят и головой трясут, как будто у них заболевание мозга, а может, этот — уникум, но Тося говорит, что папа «оручего» — «с прибабахом».

Мама «оручего» всё выталкивала мужа, а он смотрел на сына и глаза у него становились большие-большие. И рот то открывался, то закрывался. В общем, «тормоз», как говорят у нас в школе.

— «Витя, ну иди! Иди же! Я не могу больше! Уходи!» — маме «оручего» наконец удавалось выпихнуть Витю за дверь.

«Не-ет!» — кричал «оручий» и бежал в палату, к окну. Там он выслеживал папину спину и посылал вслед ещё один ядерный взрыв истерики: «Хочу нового робота!».

Мы уже собираемся проскочить мимо папы «оручего», но неожиданно мой Жучок начинает бегать по мне.

— Подожди, Аня, я его поймаю!

Но Жучок словно решил поиграть в «салочки». Носится по моим рукам туда-сюда, не поймать. Качает усиками словно пытается привлечь моё внимание. К чему только?

— Допрыгаешься! — ворчу я на Жучка, и он залезает мне на ухо.

— Щекотно! — хихикаю я.

— Тося в ванную пошла, путь свободен, — торопит Аня.

Мы нырнули в проходную и чуть не споткнулись о пакеты, которые принёс Витя, папа «оручего». В одном видны стопки чистых футболок и краешки свежих журналов, из другого выпирают яблоки и двухлитровая бутыль минералки. Витя сидит на стульчике, смотрит вниз на свои ноги. Лицо сонное, глаза вытаращены, голова качается туда-сюда.

Я забываю о Жучке, балансирующем на моём ухе. Он скатывается на плечо и, не удержавшись, падает на пол.

— Ой!

— Насекомое? — спрашивает Витя.

Я не удивляюсь. Васина мама же видит Аниного жучка.

— Тонкая работа, — продолжает Витя. — Америка? На радиоуправлении?

— На моём собственном, — отвечаю я и подхватываю Жучка.

В Витиных глазах в первый раз мелькает интерес.

— Витя!

В коридоре появляется мама «оручего». Её глаза полны слёз.

— Витя, не приходи больше. Сегодня в последний раз до выписки, ладно?

— Па-а-па! — слышен крик за её спиной.

— Быстрее! — тороплю я Аню, но из ванной выходит Тося, замечает у нас фломастеры и под её грозным взглядом (как она, интересно, умудряется перевоплощаться из старенькой белки в боевую рысь?) мы возвращаемся в Анину интенсивку.

Садимся на каталку и ждём криков: Тосиного (что мы пожарников размалевали) и «оручего» (что папа уходит).

Но, тишина. А потом — один вопль. Радостный.

— Ма-ам! Это же робот! Робот! Робот!

«Оручий» вопил до тех пор, пока все больничные жители не набились к нему в палату и не выглянули в окно.

— Робот! Робот! — довольный, повторял «оручий». — Мне папа нарисовал! Он у меня программист!

Мы выглянули в окно и увидели кусочек асфальта, свободный от снега и льда — наверно, под ним проходила какая-то тёплая труба. Вот на этом кусочке и был нарисован огромный, в человеческий рост, робот.

О, это был шикарный рисунок!

Голова робота походила на телевизор, в нем горели два глаза-огонька, прорисованные синим мелом. На груди прямоугольного туловища было окошко с делениями и стрелочкой — счетчик топлива. Ниже — три кнопки («вкл-выкл», «иди», «бери» — объяснил «оручий»). Брать робот мог клешнёй, которой оканчивалась его левая рука. Правая рука оканчивалась кистью и была приветственно поднята. Ноги — на шарнирах, стопы похожи на тапочки.

— Привет, робот! — бормотал счастливый «оручий».

На следующий день всё повторилось — после Витиного ухода «оручий» разглядывал робота. А на третий день робот «оручему» надоел. Но Витя не растерялся и принёс дядю Стёпу-милиционера. Огромного, ростом с «оручего», нарисованного на картоне, в белоснежных перчатках и фуражке с козырьком. «Оручий» нас всех запарил этим дядей Стёпой.

А когда Малик разорвал его фуражку, Витя притащил плакат с бульдозером. И так — почти каждый день. Как будто мой Жучок запустил в Вите какую-то программу, которая заставляла его придумывать для сына всё новые развлечения.