Юрий Дьяконов - ...Для того, чтобы жить

Особенную радость вызвали библиотечка из ста двадцати книг и учебники.

— Теперь мы заживем! — радовалась молодая учительница.

Хозяева показали школу, правление колхоза, повели на конюшню посмотреть на жеребят, за которыми ухаживали пионеры. По пути каждый тянул хоть на минутку заглянуть в свою хату.

Хуторские ребята растащили гостей по одному. Расспрашивали о городе, об их пионерской базе, записывали адреса.

Вася сразу нашел общий язык с секретарем комсомольской ячейки и председателем колхоза. Сначала они уселись на ступеньках правления и, дымя городскими папиросами, говорили о самых насущных делах колхоза. Вася что-то записывал в свой блокнот. А потом с подошедшим трактористом перешли на машинный двор, и Яшнов, слесарь-ремонтник шестого разряда, давал советы, как оживить к уборочной поломанные жатки.

Вася и Олег договорились с Гринькой, что, когда поспеют хлеба, они пришлют на подмогу пионеров с базы.

Олег учил Ермолая, еще год назад выбранного отрядным горнистом, подавать сигналы.

Не заметили, как пролетел день. К пяти часам большой толпой, где перемешались гости и хозяева, пошли к железнодорожной площадке. Дрезины еще не было. Олег собрал музыкантов, взмахнул рукой, и оркестр грянул гопака.

Хуторская молодежь встрепенулась. Но начать первым никто не решался. Тогда Вася, крикнув: «Эх, ма! Где наша не пропадала! Попробуем, как починили мою ногу!» — пошел вприсядку. Выманил в круг черноглазую дивчину. Вслед за ними пустились в пляс и другие. Старенький деревянный настил стонал под лихими каблуками.

На улицах города распустились многометровые букетищи. За белыми гроздьями цветов не видно ни ветвей, ни листьев. Цветут акации. И над головой, как громадные соцветия, повисли белые прозрачные облака. Густой медовый аромат заполнил всё вокруг, заглушил иные запахи. Хочется дышать глубоко-глубоко. И от этого чуть-чуть кружится голова.

Олег заметил, что каждый раз в разгар весны ему становится как-то легко и немножко тревожно. Отчего легко — понятно. Ведь такая красота вокруг. А откуда эта тревога?.. Будто чего-то не хватает. Что-то хочется сделать. Хорошее. Или идти, лететь куда-то, или петь, или сложить песню, такую чудесную, чтобы людям вокруг стало хорошо и радостно…

В раскрытое окно к самому его лицу молоденькая акация протянула свою любопытную ветвь, опушенную белыми цветами. И вспомнился Олегу вечер, когда они приехали из колхоза имени Парижской коммуны.

Стоя у своей калитки, Нина вдруг внимательно посмотрела ему в лицо:

— Какой-то ты не такой стал, — сказала она и тихо засмеялась.

— А какой? — улыбнулся Олег.

— Ну, совсем не такой… Посмотри на себя в зеркало. Глаза были всегда серые, а теперь голубые-голубые!

— Ну вот еще, буду я в зеркало пялиться. Не девчонка. — Олег тоже глянул в глаза Нины и удивился: — Нинка! А сама-то! У тебя ж глаза кошачьи были, а теперь тоже голубые.

— Никогда у меня кошачьи не были! — сказала Нина и отвернулась. — Ну и что?.. Значит, одинаковые. Наверно, потому, что небо вон какое голубое…

Вечереющее небо не было уже голубым. Оно все больше наливалось синевой. Но Олег об этом Нине не сказал…

Перед ним лежал раскрытый черновик по алгебре. А он сидел и улыбался. Писал и зачеркивал. И снова писал:

Прочел. Улыбнулся. И рассердился. Зачеркнул все. Перевернул листок. Нашел, чем заниматься!.. Не до стихов сейчас. Две шестидневки подряд идут проверочные испытания в школе.

Больше, чем за других, Олег беспокоился за Абдула. Но Абдул молодец! Сдает не хуже многих. Только за письменную работу Мария Дмитриевна поставила ему «удовлетворительно». Но ведь это победа! Остальные он уже сдаст!..

А с Феодалом худо. Умудрился срезаться по трем предметам подряд. Не помогли ему советы «умных людей». Оказалось, что он надеялся на шпаргалки, которых заготовил великое множество. Но, сидя в двух шагах от учителей за лабораторным столом без ящиков, шпаргалками не очень-то воспользуешься. На зачетах по физике и химии их тотчас отобрали. А в письменной по русскому языку он сделал ошибок больше всех — восемнадцать! И перестал ходить в школу совсем.

Олег с Абдулом побежали к нему домой. Долго стучали в калитку. Наконец вышла сердитая Толькина мать:

— Чего вам?.. Нет Толика. К бабушке в деревню уехал.

— А как же школа? — опешил Олег. — Ведь его на второй год оставят!.. И в фабзавуч не попадет.