Валентина Осеева: В школе и дома

Васёк отвечал первым. Когда все уже заняли свои места и ребята вытянули билеты, Леонид Тимофеевич спросил:

— Ну, кто из вас хочет отвечать первым?

Васёк оглянулся на побледневшие лица товарищей и медленно поднялся:

— Позвольте мне…

Как всегда, везде, в самом трудном деле Васёк Трубачев остался верен себе.

Сергей Николаевич кивнул головой. Васёк протянул свой билет учителю и подошел к доске.

Вся школа знала, что в этот час Трубачев и его товарищи держат экзамен. Около дома по дорожкам прохаживались бывшие одноклассники Васька.

— Его первого вызвали! — спрыгивая с пожарной лестницы, сообщил Леня Белкин.

— Что ему дали? Какую задачу? — волновались ребята.

— Загляни еще раз в окно! Решает или нет?

— Не надо, собьете! Что вы делаете? — сердилась Надя Глушкова.

Но ребята осторожно подкрадывались к окнам.

В коридоре, около закрытой двери класса, безотлучно находились два недавних врага — Алеша Кудрявцев и Витя Матрос.

Прислонившись к стене стриженым затылком, Алеша глядел на потолок, крепко сдвинув темные брови. Витя Матрос беспокойно вертелся на месте, прикладывая ухо к двери, заглядывая в замочную скважину.

— Не надо, — топотом останавливал его Кудрявцев, — тише!

Витя на минуту затихал. Он от всей души желал Трубачеву удачи и в то же время мечтал о том, что его бывший бригадир останется с ним в одном классе. Пережитые вместе волнения на стройке и мечта о море крепко связывали старшего и младшего товарищей. Витя горячо и преданно полюбил Трубачева. Васёк чем-то напоминал ему ушедшего на фронт брата… Витя ни за что не хотел расстаться с Трубачевым и не мог допустить мысли, чтоб такой парень провалился на экзамене.

— Как по-твоему, выдержит? — то и дело спрашивал он Кудрявцева, приближая к нему лицо с черными, жарко блестевшими глазами.

Кудрявцев молча пожимал плечами.

В классе стояла тишина.

Витя снова заглянул в замочную скважину.

— Стоит! — испуганно сказал он.

— Как — стоит? Не решает? — встрепенулся Кудрявцев.

Васёк действительно стоял у доски в страшном затруднении. Он записывал на доске пример, но от волнения не мог вспомнить правило. Память вдруг изменила ему, все смешалось в его голове. Рука с мелом задерживалась на каждой цифре, он мучительно оттягивал время.

— Скажи правило, — напомнил Леонид Тимофеевич.

Васёк посмотрел на доску, опустил мел.

— Правило… — Щеки его побелели, губы тихо шевельнулись. — Правило…

В классе наступила гнетущая тишина. В расширенных глазах Лиды Зориной мелькнул испуг. Петя Русаков, забывшись, привстал на парте. Все лица вытянулись и застыли в томительном ожидании. Васёк не глядел на товарищей, но ему казалось, что он слышит в тишине, как громко и тревожно бьются их сердца.

— Трубачев, дай объяснение на примере, — заметив его затруднение, сказал Сергей Николаевич.

Но Васёк не слышал его слов. В глубоком душевном смятении он взглянул на Елену Александровну. Взволнованное, с потемневшими синими глазами, ее лицо напомнило ему вдруг, как в один из последних уроков, держа перед ним открытый учебник, она быстро листала его и горячо внушала: «Трубачев, запомни! Запомни глазами, запомни на слух!» Васёк как бы увидел в ее руках учебник, мысленно пробежал его глазами, оглянулся на доску и дрогнул от радости. Он вспомнил.

— Ну, говори! — облегченно и весело улыбнулся Сергей Николаевич.

— Сейчас! — громко сказал Васёк и четко, без запинки, словно читая по учебнику, ответил: — Чтобы разделить дробь на дробь, надо умножить числитель первой дроби на знаменатель второй, а знаменатель первой на числитель второй дроби, и первое произведение будет числителем, а второе знаменателем.

По классу пронесся радостный шум, лица ребят расцвели улыбками. Леонид Тимофеевич быстро протер носовым платком запотевшие очки.

— Уф! — громко, на весь класс, вздохнул Мазин.

Сергей Николаевич погрозил ему пальцем. А Васёк, словно освободившись от тяжелого груза, легко и непринужденно решал на доске пример.

Когда потом, бледный и возбужденный, он вышел из класса, две пары нетерпеливых рук перехватили его на пороге.

— Я, кажется, выдержал! — бегло сказал Васёк и оглянулся на закрывшуюся за ним дверь.

Там, в классе, остались его товарищи.

— Выдержал? Выдержал? — радостно переспрашивал его Кудрявцев.

— Выдержал? — упавшим голосом повторил Витя Матрос и, круто повернувшись, побежал по коридору.

— Что тебя спрашивали? Какие задачи? Почему молчал? — волновался Алеша.