Сергей Иванов - Бывший Булка и его дочь

Такие вещи слышать всегда неприятно.

Лида вся сжалась внутри, а брови её, как бы от удивления, поехали наверх.

— Я, Лид, из-за того последнего раза…

Она тотчас вспомнила разговор с матерью, который без конца рвался на клочки и полоски из-за Севкиных звонков, звонков, звонков. Она, может, так и разгрубилась-то в тот раз, так и поссорилась-то решительно, что её доконал этот трезвон. И потом вдруг Надя! Лида хорошо помнила, как она что-то выкрикнула, а вернее — вскрикнула. Будто обожглась. Душой прикоснулась к Надиному голосу… Теперь ей даже казалось, что закричала она не со злости, а с отчаяния. Да разве это объяснишь?

«А чего я вдруг закричала тогда?..» И тотчас вспомнила: она звонила, потому что ей Севка велел! Снова заболело внутри — то прежнее место ожога.

— Ты почему молчишь, Лид? Ты думаешь или обижаешься?

И хотя Лида действительно обижалась, она сразу перестала обижаться. Да это и невозможно, когда перед тобою сидит человек, который так всё понимает — прямо насквозь.

— Я тот месяц, представляешь, Лид, ну буквально опомниться не могла! Какое-то наваждение: то грипп, то ангина, то катар верхних дыхательных путей… — Она покачала головой, словно обвиняя себя. — Лежу-лежу, а только на улицу выйду — опять! Другие рады: свежий воздух, а мне как отравляющее вещество. И вот я один раз думаю… Помнишь, мы долго тогда не перезванивались… И я думаю: ну не стыдно ли мне из-за какого-то мальчишки… — Она покраснела и нахмурилась. — И я целый день: дай позвоню, дай позвоню…

«А меня и дома-то не было», — подумала Лида.

— А вечером… Ну температура поднялась. И мне папа говорит: «Ты, говорит, Надя, как пьяная. Что ты такое всё несёшь?..» А я, понимаешь ли, уцепилась за это: пьяная, море по колено, ничего не страшно! Ну и что? Ну, и я тебе позвонила…

Так произнесены были эти слова, как бы из последних сил.

Она представила себе Надю — лежащую, по обычаю своему, такую неловкую: «Лида, добрый вечер…» Потом картинка дёрнулась и пропала, как в неисправном телевизоре. Но вот снова появилось изображение. Надя, её пустая комната, молчащий телефон. Подруг-то у неё мало. Всё одна, со своими марками да книгами…

«Лида, добрый вечер…»

Она закричала тогда, потому что очень уж боялась, что её обидят, оскорбят. И поэтому — как бы не опоздать! — сама поспешила обидеть. Опередила.

Она попробовала сказать Наде хоть какое-то извинение и не смогла, все хорошие слова вдруг покинули её. Осталась какая-то дрянь, как у той стариковой дочки, у которой изо рта вместо роз выпрыгивали жабы.

Надя, продолжая смотреть ей в глаза, сказала вдруг:

— Да нет, Лид! Вовсе я не умирала. Просто несчастливое совпадение. Я бы, может, в другое время и внимания не обратила…

Тут зазвонил телефон. Есть на свете вещи, которые её любили, — телевизор, например. А есть, которые совсем не любят! И телефон — один из главных таких нелюбщиков. Раньше так было с животными: коровы, например, меня любят, а петухи клюют безбожно. Теперь животных у большинства людей нету, теперь вещи стали как бы вместо животных. Потому что телевизор, например, ничуть не глупее какого-нибудь там петуха!

Но сейчас в дело вмешался не телевизор, а именно телефон. Лида не знала, куда девать глаза на опасном месте разговора, и как раз смотрела на часы. И здесь звонок. А Надя, наверное, заметила: часы, звонок… И под этим, так сказать, углом зрения воспринимала Лидин телефонный разговор. Лида же сообразила об этих хитросплетениях лишь позднее. Пока что она сняла трубку.

— Привет, Лида.

— Привет… — Она чувствовала себя не очень-то уютно, потому что звонил тот самый мальчишка, которого она сегодня надула в сто тысяч какой-то там раз.

— Значит, опять продинамила?! — сказал он, используя своё право человека, полсеанса проторчавшего у дверей кино.

— Что это ещё за «продинамила»? — крикнула Лида. — Говори по-нормальному!

— Пожалуйста. Буду по-нормальному… Не плюй в компот, там ягодка. Поняла, Ли-да?

— Поняла, Алёша! — Как это у неё вырвалось его имя…

Она вернулась в комнату. Надя как-то слишком внимательно на неё смотрела. Ещё не до конца поняв, в чём дело, Лида смутилась, села опять на диван, укуталась в шубу.

— Тебе куда-то надо сейчас? — через силу спросила Надя. Лида неопределённо пожала плечами, хотя уже пора было собираться в больницу.

— Ну да… — Надя понимающе кивнула. И тут Лида наконец поняла: часы — звонок — этот Алёша (господи, вот же имя привяжется!).

Она заволновалась. Хотела сказать Наде, что вовсе и нет, что она не какая-то предательница. Не бросает друзей — ни Надю, ни даже Севку. Хотя Севку, может быть, и стоило бы забросить куда-нибудь подальше.