Сергей Иванов - Бывший Булка и его дочь

Успокоился уже в коридоре. Он шёл, чувствуя в ладони Лидкину ладошку. Они ходили так давным-давно, в её раннем детстве, потом не ходили лет семь или восемь. И вот сейчас снова… С мальчишками, что ль, научилась, подумал Бывший Булка, или чтоб отцу приятное сделать?

Они сели на облюбованную им и почему-то не занимаемую никем лавочку.

— Я тебе апельсины принесла и котлеты, — сказала Лидка. Он что-то машинально сострил про апельсины в котлетном соусе. А в сердце задвигался неприятный червячок: по странному совпадению то же самое было вчера в Маринкиной передаче. Для проверки он вынул поллитровую банку, в которой, словно в террариуме, лежали котлеты. Шутливо понюхал их через стеклянную стенку.

— Сама жарила! Точно?..

Лидка прямо-таки зарделась от гордости.

— Ну, мама-то помогала? — сказал он голосом счастливого семьянина. И специально не смотрел на неё в этот момент. А когда глянул…

Без улыбки, без веселья лицо её, оказывается, было похудевшим, и глаза какие-то слишком серьёзные, и под глазами… Эх ты, отец позорный! Как же ты сразу-то?..

Однако в секунду собравшись, он сделал вид, что ничего не заметил. И только взглядом показал, что, мол, чего же ты не отвечаешь?.. Лидка улыбнулась напряжённо:

— Её в командировку послали.

— Когда?

— Позавчера… В Ленинград. С каким-то автором гранки читать, не то ещё чего-то…

Врала уверенно. Значит, всё продумала заранее. Что же там у них творится?.. Бедная ты моя Лидочка!..

В аварийной этой, неожиданно возникшей ситуации он мгновенно решил пока ничего не замечать. Разберёмся!

И с места в карьер он пустился шутить да острить, утаскивая её от слишком близкого разговора про мать. А Лидка и рада — лишь бы подальше от опасного места.

Из этого разговора Лидка вынырнула с дневником в зубах. Ну да, у неё же третья четверть кончилась. Маринка говорила, что… Лидка раскрыла дневник на последней странице, подала ручку: распишись. Надо же, всё учла! Как взрослая. Он сжал кулаки — чуть эту ручку не поломал.

А! Весь фокус был в отметках. Троек вообще ни одной. Четвёрки пополам с пятёрками. Даже пятёрочек, пожалуй, больше! Он стал считать — специально громко. Так и есть, пятёрок больше. Лидка рдела, как первомайский флаг!

— Я просто не успела вовремя взяться. — Она раскрыла страницы последних недель. — А так-то во, видал?

Это были одни пятёрки. Четвёрка по литературе выглядела среди них совершенной сиротой.

Не спеша, со вкусом он расписался под четвертными. Потом, хотя это вовсе и не требовалось, под теми неделями с потрясающими отметками.

Под теми неделями, что он болел!

Это она меня лечит!..

Бывший Булка готов был разреветься прямо сейчас, прямо здесь, в этом так называемом зимнем саду. Но не разревелся, конечно, ни в ту секунду, ни после, когда Лида ушла. Давненько он этим не занимался, да и вообще кажется, забыл, как это происходит.

Спит Старик, и Снегирь спит, ворочаясь с боку на бок, словно кровать ему горяча…

Что же дома там? Маринка не знает Лидкиных отметок. Лидка не знает, что мать вчера приносила передачу.

Лидка говорит: мама в командировке. Зачем? Чтобы я не расстраивался. Значит, всё понимает.

Он попробовал представить себе Маринкино лицо. Но вместо этого увидел Женьку… Женю… Не такую, какой она стала теперь. А молоденькую девочку, едва окончившую школу. Володя Терешков в это время служил в пограничных войсках, а Булка первый год работал на заводе.

Булка тогда часто виделся с Женей. Он охранял её… для Володи. А сам просто рад был с нею видеться.

А потом Володя вернулся из армии, и они поженились. Булка видел, Володя не так её любит, не так сильно, как она его. Но Володя был такой, что уж если слово дал — значит, закон… Или Булке это всё казалось. Шут его знает, и кто теперь определит, когда жизнь всё перекрутила по-своему. И поставила каждого из них на своё место.

А Булка долго ещё потом не женился. Не потому что чего-то ждал. Просто не мог.

Наконец появилась Маринка. Красивая, ёлы-палы, с ума можно сойти! Да ещё плюс море, да ещё плюс горы — одним словом, Крым!

Поехали в Петрозаводск, где жили её родители: «Знакомься, мама, это Николай… Нет, он пока на заводе…»

Там же они и расписались. Собрали Маринкины вещички — и пока. С тех пор Булка виделся с Маринкиными родными раза три. Последний раз пять лет назад, когда хоронили тестя.

И не то чтоб он их как-то там особенно не любил. Он вообще к людям относился терпимо. И старался думать, что не человек виноват в том или другом грехе, а причина. Причину удалишь, и человек сразу станет лучше.