Феликс Маляренко - Суворовец Соболев, встать в строй!

Затем был концерт. Витька лихо отплясывал маленького будёновца, по роли всегда не успевал, рассмешил зал и собрал больше всех аплодисментов.

Евгений Эдуардович в новеньком костюмчике и рубашке с жабо улыбался и издалека чуть ли не пальчиком хлопал Витьку по плечу.

Лида танцевала медсестру. Санька, сидевший сбоку во втором ряду, видел, как она поздравила Витьку, обняла и поцеловала в щёку. Он смутился, но не вырвался. И Санька подумал:

«А как бы я вёл себя на его месте?..»

После концерта роты развели по казармам. Желающие стали собираться в увольнение. Витька засобирался в автопарк, где его ждал майор Осетров и танк Т-34. По территории училища толпами ходили пионеры. Им показывали спальни и учебные классы, плац с зеркалами, спортзал, кабинеты и, конечно же, автопарк с танками и бронетранспортёрами. Сегодня был день открытых дверей.

Зачем им автопарк показывать? – возмущался Витька. – Посмотрели бы соревнования по боксу, кино, а автопарк зачем?

Наконец он махнул рукой:

— Пошли, Санёк. Пусть смотрят. Заодно и нас покажут, как экспонатов. Пусть любуются.

Витька натянул фуражку и решительно вышел из казармы, даже не оглядываясь. Он был уверен – Санька идёт следом.

У спортивной площадки он замедлил шаг, остановился и заговорщицки кивнул Саньке. По вязовой аллее вдоль спортивной площадки, держась за руки, мирно прогуливались две девочки. Витька приложил палец к губам и на цыпочках пошёл к ним. Санька узнал девочек. Это была Витькина партнёрша Танечка и девчонка с льняной косой, которая, с Витькиных слов, вроде бы смотрела на него. Витька тихо сопровождал их по аллее. Девчонки, держась за руки, напевали индийскую песню в их собственном переложении.

— Итек — Дана, Итек – Дана, Дана у фонтана… — из содержания песни следовало, что Итек и Дана – это парень и девушка. Где находится Итек, определить было трудно, но Дана, безусловно, ждала его у фонтана.

Наконец Витька приблизился к девчонкам и во всю мощь своих лёгких заорал:

— О, Раджи Капур, посмотри на этих ду-у-у-у-ур!

Рёв мгновенно сдул девчонок по обе стороны аллеи, а Витька схватился за живот и зашёлся в смехе.

— Ну и дурак ты, Витенька, — сказала ещё бледная Танечка, придя в себя. Витька продолжал трястись. – Лысый дурак, — злилась девчонка, но и это не подействовало. Тогда Танечка зло крикнула:

— Ты и твой дружок – дураки набитые. – Её подружка презрительно измерила Саньку взглядом с ног до головы, резко повернулась и вместе с Танечкой пошла прочь.

— А я причём? – растерянно спросил Санька.

— А ни при чём, — вдруг перестал смеяться Витька. – Тоже дурак. Пошли.

— Наверно, дурак, — согласился Санька. – Рядом с тобой на цыпочках шёл, чтобы под ухом гаркнуть. А может, ещё глупее. Надо было бы тебя по уху огреть. Ведь догадался, что ты собираешься сделать.

В лице у Кольки Воробьёва из второй роты было что-то куриное: маленький острый нос, кругленькие голубые глазки и куцый ёжик над узким лобиком. И похож был Колька не на белую инкубаторскую птицу, а на рябую, дворовую. Усиливали это впечатление колонии красных угрей, собравшихся на щеках и разбегающихся по всему лицу. Угри Воробья беспокоили и, чтобы отвлечь внимание, он, где мог, снимал гимнастёрку и обнажал кованые мышцы. Воробей напрягался, и под его кожей натягивались стальные тросы. И всё ж, несмотря на его атлетическую мощь и способность не уставая крутиться на перекладине, а также умение ребром ладони рубить толстые чурки, в роте Воробья не произвели ни в какую более солидную птицу и вечно задавали ядовитые вопросы:

— Ну, Воробей, сколько подъёмов переворотом сегодня сделал? Сколько раз вышел силой? Как ножки к перекладине подносил?

И Воробей, купленный участием в его любимом деле, скалился от удовольствия и называл трёхзначную цифру.

Его тут же хвалили.

— Ну, молодчага, ну паря, ну даёшь! Но знаешь, читал в «Науке и жизнь» или ещё где, не помню, от овсянки мышцы, как камеры от мотоцикла надуваются. Накачаешься, как Юрий Власов штангу дёрнешь. В газете о тебе напишут, по телику покажут.

На следующий день Воробей гонял на кухню за добавкой и, выпрашивая полную тарелку клейкой кирзы, торопился вогнать её в утробу.

— Клюй, Воробушек, клюй кашку. Будешь самой сильной птицей в училище, — обычно кто-нибудь из второй роты подбадривал Кольку, и эти слова Воробей съедал вместе с кашей, не разбирая в них, как и в каше, никаких вкусовых оттенков. Главное, полезность и калории, чтобы ещё сильнее натянуть канаты под лоснящейся кожей.