Фрида Вигдорова - Мой класс

делать книжки-самоделки — 20 человек, (вздох облегчения: с самоделками у нас вполне благополучно)

делать скворечники — 26 человек, (Лабутин: «Это и мы умеем!»)

собирать детекторные приёмники — 8 человек, (Румянцев: «А у нас только двое!»)

проводить электричество — 6 человек, (Левин: «У нас — один Рябинин!»)

вышивать — 7 человек, (Воробейко: «Вот так раз!»)

штопать носки — 30 человек, (хор голосов: «Вот это да!»)

мыть полы — все».

Ребята загудели было, но я стала читать дальше:

— «Наш отряд отремонтировал для школы все наглядные пособия…

Наш отряд сделал 19 мусорниц для младших классов…

Наш отряд переплёл для школьной библиотеки 120 книг…»

Ребята молчат.

— Ну что ж, — говорю я, — вы тоже умеете и делать скворечники и переплетать книги.

— Мы ещё умеем делать книжные полки! — говорит Ильинский.

Это заявление встречается смехом: все помнят, какую полку смастерил Витя.

— Мы умеем чинить калоши, а тут про это ничего не сказано, — не сдаётся Воробейко.

— Но у нас в кружке постоянных двенадцать человек, а тут весь отряд, — задумчиво говорит Лёва.

Мы ещё долго рассматривали всё, что сделали своими руками пятиклассники 7-й школы. Потом перешли к другим стендам.

И тут мы убедились, что девочки в женской школе, по соседству с нами — должно быть, мы ежедневно встречаемся с ними в переулке, — умеют не только вышивать и штопать носки: они, как и мальчики из 7-й школы, строят авиамодели, собирают радиоприёмники, столярничают, чинят электрические приборы.

«Что я, девчонка, чтобы подметать?», «Что я, девчонка, чтобы шить?», «Он, как девчонка, ничего не умеет!» — такое время от времени ещё приходилось слышать. И вот, пожалуйста, девчонки! У них золотые руки и золотые головы! Ведь надо не только много уметь но и много знать, чтобы собрать такую толковую коллекцию минералов или сделать плавающую модель катера.

— Это седьмой класс, — пробует утешить себя Лабутин, но все понимают: девочки и мальчики, о которых так выразительно рассказывает выставка, работают лучше и интереснее нас.

Постепенно ребята разбредаются по залу; одни листают альбомы, другие разглядывают фотографии, третьи никак не оторвутся от приёмника, заключённого в папиросной коробке.

— А знаете, что у них лучше? — говорит мне Лёва на обратном пути. — Во-первых, то, что у нас умеют десять-двенадцать человек, у них знают и умеют почти все. Во-вторых, они учатся работать не просто ради того, чтобы научиться, — это, пожалуй, ещё важнее: они многое сделали для всей школы, а не только для своего класса.

На следующий день не успеваю я переступить порог школы, как ко мне бросаются ребята.

— Мы решили так: первое звено будет ремонтировать наглядные пособия, второе — переплетать книги для школьной библиотеки, — сообщает Румянцев.

— Наше звено сделает для первоклассников девятнадцать мусорниц, — подхватывает Воробейко.

— А может быть, им вовсе не нужны мусорницы, да ещё целых девятнадцать штук?

Минута растерянного молчания, потом общий смех. Ясно: в 7-й школе ребята мастерили эти самые мусорницы, а мы сейчас загипнотизированы тем, что видели на стенде, и готовы подражать во всём без разбору.

После уроков — отрядный сбор. Сообща обсуждаем придуманное.

— Давайте устроим, как будто мы — фабрика! — вскочив с места, предлагает Лабутин. — Настоящая фабрика. Каждое звено — цех. Переплётный, столярный… Потом будем меняться: кто был переплётным, станет столярным, и тогда все научатся. Так и назовём: «Пионерская фабрика».

— И будем принимать заказы от всей школы!

— А Лёва будет наш директор?

— Нет, уж я как был вожатым, так и останусь, с вашего разрешения. Ну, Чесноков, записывай.

И Митя записывает своим крупным, чётким почерком:

«Каждый пионер нашего отряда к концу года должен уметь переплетать книги, делать скворечники, книжные полки, проводить электричество, штопать носки».

Страстный спор возникает вокруг того, можно ли написать, что все научатся собирать детекторные приёмники и строить авиамодели. Сходятся на том, что нельзя. Решают приняться за ремонт географических карт для школы; их много свалено в комнате завхоза, они сейчас никуда не годны — протёрты на сгибах, а то и вовсе висят клочьями. Звено Рябинина берётся снабдить первоклассников мусорницами; они, оказывается, всё же нужны, но не девятнадцать штук, а всего четыре. (Я вспоминаю, что Савенков куда-то исчезал и потом, запыхавшись, снова вошёл в класс. Это он бегал к завхозу узнавать, требуются ли для первых классов мусорные ящики.) Звено Морозова решило сделать для двух других пятых классов светонепроницаемые шторы, а то окна затемняются только у нас, и остальным всегда приходится искать пристанища, когда нужно показывать диапозитивы.