Иван Фролов - Хорошая работа

— Вполне здоров.

— Это мать интересуется, — словно извиняясь, пояснил Иван Андреевич. — Воды у вас можно попить?

Девушка дала ему воды, и пока он пил, ему хотелось, чтобы она еще что-нибудь рассказала про Петра.

— Работает ваш сын по третьему разряду.

Она пояснила, что в первом году обучения получить больше третьего разряда нельзя.

Иван Андреевич потрогал себя за усы.

— Так, понятно, — сказал он.

На сына он все-таки был в обиде: мог бы и сам написать домой о своих делах и не заставлять отца расспрашивать.

Попрощавшись с девушкой, он спустился во двор и сказал жене:

— Идем к Петру.

— А где он сейчас, Ванюша?

— Где положено. В мастерских.

Идя через длинный двор и приноравливаясь к мелким, беспокойным шагам жены, он говорил:

— С мелочами к нему не привязывайся. Не маленький. Чтобы потом от товарищей не было стыдно.

Он искоса посмотрел на жену, увидел, что она волнуется, да и сам он был взволнован, и ему захотелось ее успокоить. Он дотронулся до ее руки:

— Сына твоего, Катя, пока не ругают.

Она радостно взглянула на него, ожидая продолжения, но он сурово добавил:

— Так сказать, по предварительным сведениям. Самим надо посмотреть.

— Здесь-то побольше нашего понимают! — рассердилась вдруг жена.

— Пожалуй, больше нашего никто не может понимать, — терпеливо объяснил ей Иван Андреевич. — Потому что ты ему мать, а я — отец.

Он собирался развить мысль о требованиях, которые родители должны предъявлять к своим детям, но жена отмахнулась:

— Ты мне сына скорее покажи…

Стоя во дворе в ожидании мужа, она уже успела ко многому присмотреться. Рядом оказалась дверь в столовую. Когда дверь распахивалась, пахло оттуда хорошо: тянуло свежим теплым хлебом и жареным мясом. Пробегали официантки в белых передниках. Вышел проветриться повар в белом колпаке; постоял, покурил у входа. Екатерине Степановне понравилось, что он в кухне не курит и что он не толстый, как иногда бывают повара, а стройный, худенький, в очках, похож на агронома. Она хотела спросить у него, большой ли приварок у них в столовой, но постеснялась. Когда повар ушел, Екатерина Степановна заглянула в приоткрытую дверь, но дежурный в халате не пустил ее, и это ей тоже понравилось: чего ради пускать посторонних в верхней одежде в столовую — еще грязи наносят. Опытным глазом хозяйки она успела отметить, что столы — на четырех человек — накрыты белой скатертью, хлеб нарезан толстыми, аппетитными ломтями; в прихожей — умывальник и на круглой палке — сшитое концами полотенце.

И, несмотря на то что столовая понравилась Екатерине Степановне, ей стало немного тоскливо оттого, что сын ест еду, приготовленную не материнскими руками: вряд ли здешний повар знает, что Петя не любит морковку в супе.

Пока она здесь стояла, через двор деловито пробегали стриженые ремесленники. Она даже остановила одного и спросила, который час, и пока он отвечал, внимательно осмотрела его. Ботинки и одежда были крепкие, ладно пригнанные.

Сейчас, идя рядом с мужем, она хотела только одного: увидеть поскорее сына. Да, пожалуй, еще, чтобы Иван Андреевич ушел по своим делам и она смогла бы поговорить с Петей обо всем досыта.

Когда они поднялись во второй этаж, дверь на площадку распахнулась и из мастерской донесся веселый, разноголосый визг напильников, как будто их настраивали для согласного хора. На площадку вышел паренек в синем рабочем халате. С нескрываемым ребячьим любопытством он посмотрел на них и даже описал около них полукруг.

— Вам Матвея Григорьевича? — спросил паренек.

— Мы к сыну, — сказала Екатерина Степановна.

— Погоди… — остановил ее муж. — Ты кто будешь?

— Бойков, Сергей, из шестой группы.

— Слесарь?

— Учусь.

— Так вот что, Бойков Сергей: тут у вас мой сын старостой, Фунтиков по фамилии.

— Петя? — обрадовался Сережа. — Правильно, староста в нашей группе. И живем в одной комнате. Я сейчас Матвею Григорьевичу скажу, что вы приехали.

Петя работал в самом дальнем конце мастерской; Сережа подбежал к нему, уже задыхаясь:

— Отец с матерью приехали… Стоят на площадке… Иди к Матвею Григорьевичу.

Мастер отпустил его, сказав, что он может проводить родителей в красный уголок.

— Возьми вот у меня чистые концы и вытри руки, — добавил мастер, осмотрев ученика. — Да беги скорее! Небось, ведь и не слышишь, что я тебе говорю.

На площадке Петя с ходу поцеловал мать, а отцу подал руку. Мать заахала, увидев сына; отец сделал серьезное лицо и потрогал себя за усы.