Лора Уайлдер Инглз - Долгая зима

Весь день, что бы Лора ни делала — молола в мельнице пшеничные зёрна или скручивала жгуты из сена, — все её мысли были о том, как Кэп Гарленд и младший Уайлдер едут по пустым снежным полям в поисках пшеницы для города.

После обеда, когда они с Мэри вышли на задний двор подышать свежим воздухом, Лора с тревогой посмотрела на северо-запад, страшась увидеть на горизонте узкую полоску тьмы — верный признак надвигающейся бури. На небе не было ни облачка, но всё равно солнце не внушало ей доверия. Оно было каким-то уж очень ярким, а тихая бескрайняя прерия, покрытая сверкающим снегом, казалось, затаило угрозу. Лору охватил озноб.

— Пойдём домой, Лора, — позвала Мэри. — Это солнце слишком холодное. Ты видишь тучу?

— Никакой тучи нет, — Успокоила её Лора. — Но эта погода мне не нравится. Воздух кажется каким-то свирепым.

— Воздух — это всего лишь воздух. Ты, наверно, хочешь сказать, что он холодный, — возразила Мэри.

— Никакой он не холодный. Он свирепый! — отрезала Лора.

Они вернулись в кухню через дверь пристройки. Мама штопала папин носок. Подняв глаза на девочек, она заметила:

— Вы слишком скоро вернулись. Вам надо бы как следует надышаться свежим воздухом, покуда снова не начнётся метель.

В дверях показался папа. Мама отложила работу и вынула из духовки каравай чёрного хлеба, а Лора налила в миску жидкую рыбную подливку.

— Сегодня у нас опять подливка. Хорошо! — произнёс папа, садясь за стол. Перетаскивая сено на морозе, он сильно проголодался, и при виде еды у него заблестели. — Никто, кроме мамы, не умеет печь такой прекрасный хлеб, — добавил он, — и нет ничего вкуснее подливки из трески. — От его слов грубый хлеб и каша из пшеничной муки с кусочками солёной рыбы превратились в праздничное угощение.

— Ребятам повезло с погодой, — заметил он. — Я видел то место, где одна лошадь провалилась в Большое Болото, но они её запросто вытащили.

— Ты думаешь, они благополучно вернутся, папа? — робко спросила Кэрри.

— Почему же нет? Лишь бы погода продержалась.

После еды папа отправился в хлев. Когда он вернулся, солнце уже скрылось и стало темнеть. Он вошёл в дом через переднюю дверь. Значит, он успел зайти в лавку узнать новости. По его виду все поняли, что ничего хорошего он не узнал.

— Опять будет буря, — сообщил папа, вешая на крючок шубу и шапку. — На нас быстро надвигается туча.

— Они всё ещё не вернулись? — спросила мама.

— Нет.

Мама молчала, покачиваясь в качалке. Все молча сидели в сгущавшихся сумерках. На коленях у мамы уснула Грейс. Остальные придвинули стулья поближе к печке. Внезапно задрожал дом и раздался рёв и вой ветра.

Папа со вздохом встал.

— Ну вот, снова началось!

Потом он вдруг вскочил и заходил по комнате, размахивая сжатым кулаком, словно грозил надвигавшемуся урагану.

— Вой! Реви! Чёрт бы тебя побрал! тебе до нас не добраться! Ты всю зиму старался, но мы тебе не поддались. Скоро придёт весна, а мы по-прежнему будем здесь!

— Чарльз, Чарльз, успокойся, — тихо сказала мама. — Это всего лишь пурга. Мы к ней почти привыкли.

Папа снова опустился на стул.

— Это, конечно, глупо с моей стороны, Каролина, — спустя некоторое время произнёс он. — Мне вдруг показалось, что это не ветер, а живое существо, которое хочет нас погубить.

— Да, иногда и впрямь так кажется, — согласилась мама.

— Всё было б ничего, если б я только смог поиграть на скрипке, — пробормотал папа, глядя на свои потрескавшиеся, одеревеневшие от работы руки, смутно видневшиеся в свете огня, который пробивался сквозь щели в печной дверке.

Раньше папа в тяжёлую минуту всегда играл на скрипке, а теперь никто не мог играть для него. Лора пыталась подбодрить себя словами папы: они все вместе, и им ничто не угрожает. Но ей хотелось что-нибудь для него сделать. И вдруг она вспомнила: "Мы здесь собрались"! Это же припев к "Песне освобождённых людей"!

— Мы можем спеть! — воскликнула она и начала напевать мелодию.

Папа встрепенулся.

— Правильно, Лора! Только ты слишком высоко взяла. Попробуй на полтона ниже.

Лора начала снова. Ей стал подпевать папа, а за ним и все остальные: