Сергей Иванов - В бесконечном лесу и другие истории о 6-м «В»

— Я Снелла украл!

— Ну и молодец. Тогда нечего здесь распространяться… Давайте жребий бросать.

— Что?.. Жребий? — еле-еле выговорил Петров.

— А ты думал, это я буду делать?! На кого выпадет, тот пусть и делает! Какой жребий будем бросать?

Шуйский и Петров молчали. Снелл, всё ещё продолжая послушно лежать, скосил глаза на ребят, словно и ему было интересно, какой способ бросания жребия они выберут.

— Я… — Шуйский отрицательно покачал головой. — Я… Ты извини, Семья. Тут дело не в жребии, а в том, кто может это сделать, а кто нет.

— Так!..

Генка сжал кулаки, но тут же разжал их, даже встряхнул кистями: драка сейчас совершенно ничего не решала. Что же он им должен сказать? Предатели? Трусы несчастные? Генка не сказал ни того, ни другого.

— Уходите отсюда оба! — сказал он им. — Если кто-нибудь хоть одну букву от вас узнает!..

— Что ты, Семья! — сказал Петров очень радушно.

Лёнька молчал, сжав губы. Понимал, что они с Петровым делают подлость. Серёжка в это время ещё продолжал разглагольствовать про то, что всё железно, металлически и тому подобное. Шуйский взял его за плечо и потянул к выходу. А Петров решил, что его по-дружески обнимают. И попытался тоже положить руку на плечо Князя. «Ну и кадр! — подумал Генка. — Совершенно не рубит ситуацию!»

Он кинул на дверь крючок, вынул из стены топорик. Снелл всё ещё продолжал лежать. Наверное, он лежал сейчас уже не по команде, а просто так: что ему ещё было делать в этом сарае? Сидеть да лежать!..

Генка посмотрел на часы. Времени было без двух минут одиннадцать. «Можно не спешить», — подумал он и усмехнулся. Вернее, как говорится, криво усмехнулся. Снелл, поднявшись, довольно равнодушно подошёл к нему. Просто, что называется, от нечего делать. Генка невольно бросил топорик на земляной, смёрзшийся до камня пол.

— Место, Снелл! Место!

Снелл остановился в полушаге, удивлённо и с обидой посмотрел на этого взъерошенного и почему-то несчастного мальчишку. Опять он подал какую-то странную и бессмысленную команду: «Место» — его подстилка в углу между диваном и стеной — было совсем не здесь. Чего же он тогда хочет, этот мальчишка?

Генка никаких таких рассуждений собачьих, конечно, знать не мог. Он только видел, что пёс остановился и смотрит на него как-то странно… Может, он чует?

«Полчаса-то я имею право!» — подумал Генка. Поскорее от Снелловых глаз он вышел за дверь, надёжно замкнул её на два оборота, сунул ключ под железку. На минуту ему так легко стало и так свободно! Он быстро пошёл прочь от сарая, словно у него было какое-то важное дело.

День сегодня был удивительно погожий, зимний, хрусткий. В парке, за несколько кварталов отсюда, старомодно играла музыка. Там залили бывшее футбольное поле — получился каток.

Из репродукторов вырывались какие-то допотопные танго и фокстроты, но именно под них как раз кататься лучше всего. Ветер легко подхватывал большие цветастые куски музыки и приносил их Генке…

Там был праздник, там катались, знакомились с девчонками при помощи сшибания с ног (как говорится, бьёт — значит, любит). Им было хорошо, а Генке было совсем нехорошо. Словно бы он в чём-то провинился, хотя ни в чём он не провинился! Он честно шёл до конца по той дороге, которую они наметили.

Это было как у альпинистов: все обессилели, и он один продолжал карабкаться к цели. «Я поступаю честно и мужественно» — так он сказал себе. Никто не мог этого сделать, а он сделает, стиснет зубы и сделает, теперь всё было в его руках.

Да, в его! Как он решит, так и будет! Постой… А что решать-то? Всё решено… Или ещё не всё?..

Ладно, тогда давай по порядку. С теми, кто вешает и мучает животных, он, Генка, действительно ничего общего не имеет, это ясно. Дальше: всем известно, что убивают овец, коров, кур — на колбасу, на мясо, на перья. И это считается правильно, никто не кричит сам на себя, что он подлец и убийца. То же самое ведь и со Снеллом — его убивают на шкуру… Тут Генку жуть взяла за сердце: до чего же спокойно я рассуждаю, как про задачу у Елены на уроке!..

А всё-таки что-то было здесь не то…

Да! Не то! Помнишь, когда предложили: «Давайте в штаб сходим», ты первый отказался: что, мол, время зря терять. А на самом деле ты ведь не из-за времени… Чувствовал: не похвалят за это!

Вдруг ему пришло в голову совершенно чёткое решение, как приказ: я сейчас пойду и отпущу!

Тут он будто очнулся.

Он стоял у ограды городского парка — высокой, старинной. Не сделанной под старину, как у нас теперь любят, а именно старинной. Здесь когда-то, лет сто назад, было кадетское училище. Сквозь высокие чугунные редкие прутья ограды Генке хорошо видна была праздничная пёстрая толпа на катке, она медленно кружилась, а из репродукторов продолжали выплывать старомодные танцы.