Елена Усачева - Парадокс Ромео

Что-то внутри Всеволода произошло. Словно воздушный шарик надулся. И продолжал шириться, шириться. Какие правила, если тебе не выдают половину условий задачи. Ромео! Не умирай! Подожди! Джульетта жива.

– Конечно, приду, – произнес он, отступая.

Не сорваться, не закричать. Камбоджа! Она существует!

– С тобой все хорошо?

– Не очень, – прошептал Всеволод. – Но я приду. Непременно!

Парадокс! Он ведь чуть все не бросил! Если бы знал раньше про олимпиаду, все было бы по-другому! По-другому!.. И правда, никогда нельзя знать все. Всегда найдется что-то сверх твоего понимания, всегда прибавятся эмоции. Все эти влюбленности, зависимости, дружбы и привязанности будут иметь значение. Да, глупо он повел себя с Ниной. Жестоко. И Светка теперь страдает. Но он не хочет их обижать. Что бы такое сделать? Устроить новую вечеринку. И пускай приходит Лелик. Хватит ему дуться.

Звонок налетел, забарабанил по плечам, по затылку. Народу вдруг стало много. Водоворот подхватил Всеволода, повлек по коридору второго этажа. А оттуда навстречу ему все знакомые и знакомые лица. Кто-то приветственно хлопал по плечу, кто-то жал руку. Появилась Нина, и вокруг все исчезли, словно она заняла все свободное пространство.

Смотреть на Нину было тягостно, словно он обманул ее в чем-то, не сказал самого главного, и от этого произошла большая-большая трагедия.

– Передай Светке, что я наделал много глупостей, – еле слышно произнес Всеволод. – Все как она хотела.

– Ой! – схватилась за щеку Нина. – Тебя выгнали?

– Оставили. В назидание потомкам. Как там Лелик?

– А чего с ним сделается? Сидит. Представляешь, Светка с ним поссорилась! Они больше не вместе.

– Представляю, – усмехнулся Всеволод.

– Какой ты! – отшатнулась Нина. – Лешка так расстроился. Светка призналась, что он ей не нравится.

– Кто же ей нравится?

Нина опустила глаза.

– Никто, – буркнула и покраснела. Мгновенно и очень густо. Румянец жаркими ладонями обхватил щеки, уши, шею, потянулся к плечам.

Всеволод покачал головой. «Знаем мы этого «никто».

– Ты и правда такой дубина, как она считает? – прошептала Нина.

– Я уже ничего не знаю. Но еще вчера дубиной был отменной.

Нина смотрела на него, словно запомнить пыталась. Глаза скользили по лицу, что-то высматривали.

– И теперь ты можешь сказать, зачем все это устроил? Зачем звал в гости? Зачем целовал? Если тебе Светка нравится!

– Светка? Нравится. – Нина вспыхнула. Всеволод успел насладиться результатом и продолжил: – Мне вообще все теперь нравятся. Но ты, конечно, была интересней. – Говорить было тяжело. Очень тяжело. Слова не собирались. А они были такие простые – извини, не помни зла. Ну, не хотел он никого обижать, само все так получалось. По схеме выходило. – Понимаешь, я не думал, что сильно тебя обижу. Я… вообще не понятно, о чем думал. И когда Лелика закладывал, и когда тебя обнимал. Я был уверен, что могу себя вести как гроссмейстер. Но я ошибался. У этой жизни нет игрока. Каждый – своя нота.

– Нет, ты даже на дубину не тянешь. – В глазах Нины стояли слезы. – Ты знаешь кто? – Она не собиралась ждать его ответа, выпалила зло, хлестко: – Буратино бесчувственный! Все люди как люди, один ты у нас – гееееенииий, – проблеяла она последнее слово.

Всеволод слушал и молчал. Нина имела право на эти слова. Начни она сейчас его обзывать последними ругательствами, и то останется права. Глупо он поступил. Зло и глупо.

Но Нина не стала ругаться. Испугавшись уже сказанного, она замолчала, окинув Всеволода взглядом.

– Что у тебя с лицом? – спросила требовательно. – Как будто теркой прошлись.

– Все так и было.

– Ну-ну, – только сейчас она заметила пакет, сквозь пластиковые стенки которого хорошо просматривался телескоп. – Нашел?

– Я его не терял. Ждал удобного момента, чтобы вернуть.

– А сейчас удобно, да? – прошипела Нина. – Когда мы все за тебя сделали!

– Не злись на меня, – попросил Всеволод. – Я понял… А раньше не понимал. А вы бегали, суетились, мешали. Вот так и вышло.

Она как будто ждала этих извинений. Вспыхнула, но больше ничего не сказала, махнула рукой и побрела по коридору прочь.

Она не понимала, совсем не понимала этого глупого мальчишку, который так странно себя вел. Светка ей все уши прожужжала, что Всеволод в нее влюблен, что все говорит за это. А он… ни в кого он не влюблен. Только в себя. Да и сама Светка, пока разворачивалась эта сумасшедшая история, ухитрилась влюбиться в Бортко и теперь страдала дома, не в силах прийти в школу, потому что там мрачный Лелик, там не понимающий, что творит, Севка.