Лора Инглз Уайлдер - Долгая зима

Они встретились возле печки. Огонь бешено ревел, но не давал ни капли тепла. За окном вихрем кружила метель. Из-под двери в комнаты намело снега. А шляпки всех гвоздей, вбитых в стены, заиндевели от мороза.

Папа пошел в конюшню. Хорошо, что между конюшней и домом стоит длинный ряд стогов — папа будет переходить от одного к другому и не заблудится.

— В-в-в-вью-г-га! — стуча зубами, проговорила мама. — В-в-в ок-к-тя-б-б-бре! Я е-щ-ще т-т-та-к-к-о-г-г-о н-не в-в-и-д-ды-в-в-ала!

Она бросила в печку дров и разбила в ведре лед, чтобы налить воды в чайник.

Воды было меньше половины ведра. Воду придется беречь, потому что в такую метель до колодца никому не добраться. Хорошо, что снег на полу был чистый. Лора собрала его в таз для мытья посуды и поставила таять на плиту.

Наконец горящие дрова немного согрели воздух. Лора закутала Грейс в одеяла и принесла её к печке одевать. Мэри и Кэрри, дрожа от холода, одевались сами. Все надели чулки и башмаки.

Завывающий ветер и вихри снега буквально внесли папу в хижину. К его приходу завтрак был уже на столе.

— Вот видишь, Лора, ондатры знали, что их ждет впереди, — сказал папа, как только согрелся и смог говорить. — И гуси тоже.

— Неудивительно, что птицы не захотели останавливаться на озере, — заметила мама.

— Озеро замерзло. Сейчас уже больше десяти градусов ниже нуля и с каждой минутой холодает.

С этими словами папа глянул на дровяной ящик. Вечером Лора его наполнила, но дров в нем уже почти не осталось. Покончив с завтраком, папа оделся потеплее и принес с поленницы несколько больших охапок.

В хижине становилось все холоднее. Тонкие стены не держали тепло. Пришлось всем надеть пальто, закутаться в платки и сесть поближе к печке.

— Хорошо, что я вчера замочила бобы, — заметила мама. Открыв крышку кастрюли, она всыпала туда ложку соды. Кипящие бобы заурчали, но вода не перелилась через край. — У нас еще остался кусочек солонины, сейчас мы его туда добавим.

Время от времени она зачерпывала ложкой бобы, дула на них, а когда у них полопались шкурки, слила из кастрюли содовый раствор, налила туда горячей воды и положила кусочек жирной солонины.

— Нет ничего лучше горячей бобовой похлебки в холодный день, — сказал папа. — Ну а ты чего хочешь, Голубоглазка? — спросил он у Грейс, которая дергала его за руку.

— Сказку! — отвечала Грейс.

— Расскажи, как дедушка катался на санках с дикой свиньей, — попросила Кэрри.

Папа посадил Грейс и Кэрри себе на колени и стал снова повторять те истории, которые рассказывал Мэри и Лоре, когда они были маленькие и жили в Больших Лесах. Мама и Мэри усердно вязали, сидя у печки на покрытых одеялами качалках, а Лора, закутавшись в платок, стояла между печкой и стеной.

Из всех углов к печке все ближе и ближе подползал холод. Ледяной сквозняк раскачивал занавески вокруг кроватей. Маленькую хижину сотрясала буря. Но от вкусного густого запаха бобов в комнате, казалось, стало теплее.

В полдень мама нарезала хлеба и налила всем по миске горячего бобового отвара. Не отходя от печки, они пообедали и напились крепкого горячего чая. Грейс была еще маленькая и поэтому пила горячую воду с молоком, а чтобы ей не было обидно, мама добавила ей в чашку капельку чаю.

От горячей похлебки и чая все согрелись. Бобы мама пересыпала в кастрюлю, положила посередине кусок жирной солонины, побрызгала патокой и поставила в духовку. На ужин будут печеные бобы.

После обеда папа снова пошел за дровами. Хорошо, что поленницу сложили у самой задней двери. Папа, задыхаясь, ввалился в хижину с охапкой дров и даже не сразу смог заговорить.

— От этого ветра дух захватывает. Если б я знал, что будет такая буря, я б еще с вечера запас побольше дров. А теперь приносишь больше снега, чем топлива.

И правда, стоило Лоре открыть ему дверь, как в хижину тотчас намело кучу снега. Снег сыпался с папы и с поленьев. Снег был твердый, как лед, и мелкий, как песок. Когда открывалась дверь, в хижине становилось так холодно, что снег даже не таял.

— Пока хватит, — решил папа. — Я только напущу в дом стужу, и никакими дровами не согреешься. Вымети снег, Лора. И принеси мне скрипку. Как только у меня отойдут пальцы, я сыграю вам такую песенку, которая заглушит вой ветра.

Вскоре папа согрелся и смог настроить скрипку и натереть канифолью смычок. Приложив скрипку к плечу, он запел: