Лора Инглз Уайлдер - Долгая зима

— Папа! — воскликнула Лора. — Что это?!

Он знаком показал ей, чтобы она не сходила с места, а сам по глубокому снегу направился к несчастным животным.

Они были совсем не похожи на настоящих волов. Они стояли так неподвижно, что на них было страшно смотреть. На их спинах и бедрах торчали угловатые кости. Окаменевшие ноги упирались в землю. А там, где полагалось быть головам, в глубокий снег словно вросли какие-то огромные распухшие комья.

Волосы у Лоры встали дыбом, по спине пробежала дрожь, на широко раскрытые глаза от яркого солнца и ветра навернулись слезы и холодными струйками потекли по щекам. Папа, медленно двигаясь навстречу ветру, подошел к волам. Ни один из них не шевельнулся.

Папа постоял, поглядел на животных, потом нагнулся и что-то с ними сделал. Лора услышала рев и увидела, как спина рыжего вола дернулась, вол подпрыгнул и, мыча, неуклюже отбежал в сторону. Голова у него была самая что ни на есть обыкновенная — с глазами и с носом, а из разинутой пасти с ревом вырывались клубы пара.

Папа по очереди сделал то же самое с двумя другими волами, и они, дико мыча, ринулись вслед за первым.

Вскоре все трое перестали реветь и ушли, увязая в глубоком пушистом снегу.

Папа велел Лоре идти домой, а сам остался проверить, в порядке ли стога.

— Почему так долго, Лора? Волы развалили сено? — спросила мама.

— Нет, — отвечала Лора. — Они... у них головы примерзли к земле...

— Быть этого не может! — воскликнула мама.

— Опять тебе что-то примерещилось, — сказала Мэри, сидя возле печки и продолжая вязать. — Как это воловьи головы могли примерзнуть к земле? От твоей бессмысленной болтовни иногда просто страшно делается.

— Не веришь — спроси у папы! — отрезала Лора и принялась подметать комнату. Она не могла объяснить ни маме, ни Мэри, что она чувствует. Ей казалось, будто глухой ветреной ночью тишина, объявшая всю прерию, каким-то образом захватила в плен этих волов.

— Что случилось с волами, Чарльз? — поинтересовалась мама, когда папа вернулся в хижину.

— У них примерзли к земле морды, — сказал папа. — Их дыхание превращалось в пар, стало намерзать над глазами, нос постепенно покрывался ледяной коркой, и в конце концов они перестали видеть и почти не могли дышать.

Лора застыла с метлой в руках.

— Папа! Их собственное дыхание? Оно их могло задушить? — в ужасе вскричала она.

— С ними теперь все в порядке, Лора, — успокоил ее папа. — Я снял у них с голов лед. Они теперь могут дышать, и, наверное, уже где-нибудь укрылись от холода.

Кэрри широко раскрыла глаза. Мама тоже испуганно посмотрела на папу.

— Ладно, Лора, подметай спокойно. А ты, Чарльз, поскорее раздевайся. Тебе надо согреться.

— Сейчас я вам что-то покажу, — сказал папа, осторожно вынимая руку из кармана. — Посмотрите, девочки, что я нашел в одном стогу.

Он медленно раскрыл руку. На ладони у него сидела маленькая птичка. Папа осторожно посадил ее в руки Мэри.

— Ой! Она стоит на лапках! — воскликнула Мэри и легонько прикоснулась к птичке кончиками пальцев.

— Ой, папа, что это такое? — в восторге вскричала Кэрри и едва успела схватить за руки Грейс. — Не трогай!

Птичка была очень маленькая, но точь-в-точь такая же, как большая гагарка в папиной зеленой книжке «Чудеса животного мира». С такой же белой грудкой, черной спинкой, с такими же черными крыльями, короткими ножками и большими перепончатыми лапками. На этих коротких ножках она стояла прямо, словно крошечный человечек в черном сюртуке, в черных брюках и в белой манишке, а ее маленькие черные крылья спускались по бокам словно руки.

— Я такого еще никогда не видел. Она, наверно, устала от ветра, упала на стог, а потом от холода спряталась в сено.

— Это большая гагарка, только она еще маленькая, — объявила Лора.

— Нет, это не птенчик, а взрослая птица, — возразила мама. — Посмотри, какие у нее перья.

— Не знаю, что это за птица, но она наверняка взрослая, — согласился папа.

Птичка стояла на мягкой ладони Мэри и ясными черными глазенками смотрела на всех.

— Она никогда не видела людей, — сказал папа.

— Откуда ты знаешь? — спросила Мэри.

— Потому что она нас не боится, — отвечал он.

— Папа, можно мы оставим ее себе? Можно, мама? — взмолилась Кэрри.

— Там видно будет, — отозвался папа.

Мэри ощупывала птичку кончиками пальцев, а Лора рассказывала, какая у нее белая грудка, черная спинка, черный хвостик и черные-пречерные крылышки. Потом птичку разрешили потрогать Грейс.