Хорст Безелер - В голубых снегах

Там, за камышами, под снегом, снова был лед. И никто не знал, насколько он надежен. А под ним текла та же самая быстрая речка, которая, петляя в поле, исчезала неподалеку отсюда в лесу. Только по редким зарослям камыша и можно было судить о ее присутствии. Так вот почему Кашек тогда остановился и упустил косулю…

Ну, еще несколько метров…

Очутившись, наконец, на другом берегу, Марийн с ликующим видом оглянулся. Он торжествовал. Лицо его светилось гордостью. Но где же гром аплодисментов? Разве не совершил он нечто выдающееся? Он, Хильмар Марийн? Вон и свидетели есть! Теперь все будут знать, какой он молодец.

— Ну, вернись ты мне только назад! — вырвалось у Кашека.

— Это как? — невозмутимо переспросил Йенс. Взгляд его скользнул мимо Марийна, вдоль лесной опушки. — Назад ему возвращаться не легче будет.

— Ох, и взгрею же я его!

Росси опустила руки и неуверенно улыбнулась, радуясь, что дерзкая вылазка Марийна завершилась благополучно.

— Чему ты радуешься? — накинулся на нее Кашек. — Вы что, чокнутые все?

Йенс пропустил его слова мимо ушей и серьезно сказал:

— Знать бы, какой здесь лед — может, и правда крепкий. Если больше семи сантиметров, то…

— Конечно, больше! Сами видели! — с жаром заверил его Марийн и подпрыгнул, словно испытывал прочность льда. — Железный. Не бойтесь, ребята!

— Кончай выпендриваться! — крикнул Кашек. Он был в ярости от одной мысли, что еще минуту назад жизнь мальчика висела на волоске. — Много ты понимаешь! Какой бы толщины лед ни был, семь сантиметров или десять, достаточно одной-единственной трещины — и нет тебя! Зачем полез к речке? Беда с вами!.. Ветер вон как воет, мы бы и не услышали, как ты ухнул под лед. А тебя уж бог знает куда унесло бы. Прорубь снегом заметет. А потом что? Кто знает, где тебя искать, куда тебя вынесет течение?

— Господи, что ж ты такие страсти малюешь? — вздрогнув от ужаса, оборвала его Росси. — Утром на Йенса небось не орал, а ведь он тоже полез на лед!

Наконец Кашек немного успокоился. Марийн, похожий на розового гнома, все стоял на другой стороне речки. Ветер крепчал, раздувал его курточку. Марийн как-то поник от всей этой ругани Кашека. Радость его угасла: он так гордился собственной храбростью, а его отругали.

Йенс спокойно посоветовал:

— Слушай-ка, притащи пару жердей, подтолкнешь их по льду, вот и будет у нас что-то вроде моста.

— Тоже мне, мост! И почему «нам»? — снова вмешался в разговор Кашек. — Жерди разъедутся, и уж тогда он наверняка провалится под лед…

— А мы их чем-нибудь свяжем…

— «Свяжем, свяжем»! — раздраженно передразнил Кашек.

Марийн сбегал к навесу, вытянул из штабеля несколько жердей и приволок их к реке, а ребята принялись шарить в карманах. Но ни у кого при себе не было ни толстого шнура, ни бечевки. Жаль, что они не захватили с собой портфели, на них есть ремни, вот и пригодились бы… Но портфели они спрятали в зарослях ежевики у шоссе…

— Может, твой ремень? — сказал Йенс, обернувшись к Росси.

— А без него нельзя обойтись? — смущенно спросила Росси.

— Если связать жерди, вернее будет, — ответил Йенс.

В самом деле, оставалось одно — пожертвовать поясом, который Росси носила под курткой; на нем и держались ее широченные брюки. Это был желтый плетеный кожаный пояс с медной пряжкой — подарок отца, ездившего в Польшу с делегацией.

— Давай ремень, не бойся: никто на него не наступит! — заверил ее Йенс. Забинтованной рукой он с трудом нахлобучил свою вязаную шапку. — Мы осторожно переступим через него, вот увидишь! Царапины не останется!

— Мы? — недоуменно переспросил Кашек.

Круглое, румяное, как яблочко, лицо Росси залилось густой краской. Даже шея у нее покраснела. Нехотя она проговорила:

— Да я же не из-за того…

— Уж как-нибудь не свалятся с тебя штаны за две-три минуты! — зашептала ей на ухо Ликса. — Можешь не стесняться — никто смотреть не станет!

— Ну ладно, загороди меня!

Росси расстегнула пояс, не заметив, что драгоценный мешочек с бутербродами выскользнул из-за пазухи и упал в снег.

На той стороне Марийн уложил рядком четыре жерди, и Ликса перебросила ему пояс. Малыш стянул посередине тонкие жерди, получилась плотная связка. Потом стал толкать эти самодельные мостки на лед. Поначалу дело шло туго, жерди двигались плохо — мешал рыхлый, свежевыпавший снег.

Марийн склонился чуть не до самой земли; весь дрожа от напряжения, он что было сил налег на связку. Вот жерди чуть-чуть подвинулись к другому берегу. Но Марийн совсем уже выдохся. Он даже не мог распрямиться. Капюшон сполз ему на глаза.