Евгения Ярцева - Принцесса льда

– В общем, это папаша Вероники постарался, – рубанула Алена. – Я уверена! Решил подстелить своей доченьке соломку. Устранить главного конкурента!

– И чтобы все бабки ей достались, – поддакнула Полина.

– Тссс… – Лариса глянула на лед, где разминались новички. – Мы не имеем права высказывать вслух свои домыслы и подозрения. Лучше держать их при себе.

– А кого еще сняли, кроме меня? – спросила Маша. – Кого заменили на новеньких? Вас оставили, девчонки?

– Ага, нас с Аленкой оставили, – сказала Полина. – Не знаю, кого еще сняли?

– Больше никого, – призналась Лариса.

– Ни фига себе, – пробасила Полина. – Странно как, да? Машка в рейтинге выше нас, и на Олимпийские игры отобралась, и вообще… Нашли, блин, кого за борт выпихивать!

– Да уж, одни вопросы… Ладно, девочки, долго разговариваем. Какой толк мусолить неприятную тему, раз мы ничего не можем поделать, – Лариса снова положила руку Маше на плечо: – Будем жить дальше. Не такая уж страшная беда, и всего одна, правда, Маш? Переживем!

«Не одна, – подумала Маша. – Беда никогда не приходит одна».

Горько было ощущать себя объектом чьей-то ненависти и интриг. Но в сто раз сильней была горечь после вчерашнего непредвиденного разрыва. Как будто проклятие Ильи вступило в силу. «Тебе это отольется…» Неужели я была не права, спрашивала себя Маша. И призналась: да. Она же сразу раскусила, что Илья эгоистичный и недалекий, что он не имеет ни малейшего представления о ценностях, которые для нее стоят во главе угла. Призналась и в том, что он по-своему был прав и вполне резонно напомнил ей о своей откровенности. Он показал себя сразу во всей красе, не скрывая ни эгоизма, ни ограниченности. Она могла бы сделать выводы давным-давно, еще в Финляндии. Чего ради себя обманывала? «Говори правду, – беспощадно требовала Маша. – Осуждала его, что падок на престижность, а сама-то что?..» Очень уж ей льстило, что «король группы» – ее парень. Что ей завидуют. Что из белой вороны она превратилась в «девушку Ильи». Она упорно закрывала глаза на те качества, которые ее отталкивали, и вместе с тем испытывала необъяснимое чувство вины. Выходит, она обманывала не только себя, но и Илью. Его лицо, каким оно было в последний раз в кафе, стояло перед глазами. «Радуйся, – мысленно говорила ему Маша. – Отлилось, еще как…»

На второй в своей жизни российский чемпионат Мария Климова ехала в ранге мастера спорта международного класса.

Чемпионат служил «генеральной репетицией»: нужно было обкатать программу для Олимпийских игр. Ни Алена, ни Вероника в нем не участвовали: первая поступила в институт, вышла замуж и на время прекратила занятия, вторая улетела в Америку стажироваться у именитого фигуриста. Ходили слухи, что к Волкову она не вернется. Маша знала, что это из-за нее. Отнюдь не потому, что Веронику мучила совесть за историю с сиропом, – она просто не желала мириться с потерей лидерства. Теперь ее, Машу, признавали королевой группы. О ней, а не о Веронике трубили «восходящая звезда» и «надежда сборной». И, наконец, у нее, единственной из учениц Волкова, в программе стоял тройной аксель. На последней минуте произвольной…

Некогда Маша всеми правдами и неправдами норовила выклянчить дорогостоящие каскады «три плюс два плюс три» и многооборотные прыжки на последней минуте. Рвалась доказать, что может все и даже больше. Сергей Васильевич ее энтузиазм игнорировал и словно нарочно сковывал ее облегченной программой, не позволяя Маше развернуться. Теперь они поменялись ролями. В новую Машину программу, кроме тройного акселя, он включил три рекордно дорогих каскада. Тройные лутц, флип и риттбергер, заклоны и спирали со всеми существующими усложнениями стояли и в короткой, и в произвольной. Казалось бы, «раззудись, плечо, размахнись, рука!» Но Маша, наоборот, чувствовала себя скованной, как никогда прежде. Три года назад, канителясь с «тройками», скобками и выкрюками, она «клонилась, как старушенция», будто бы за спиной у нее висел рюкзак с кирпичами. Осанка давно исправилась, а рюкзак снова оттягивал плечи, и кирпичи становились день ото дня тяжелее. Самым увесистым из них был гнет ожиданий, который Маша отныне носила на себе постоянно: от нее ждали безупречного катания, рекордных баллов, золота на каждом старте. Другим кирпичом служил страх: не обмануть бы всеобщие надежды, не подвести сборную… Третьим – беспощадный опыт, чьи плоды надежно засели в памяти: на соревновании могут подстерегать не зависящие от тебя случайности, и ты запросто срываешь элементы, которые безошибочно исполняешь на тренировке.