Андрей Дугинец - Ксанкина бригантинка

А Евгения Карповна, не заметив издевки в их благодарности, закурила сигарету и опять пошла по берегу, покрикивая и нервничая.

На озере праздник.

А в небе, где ни тучки, ни облачка, обиженно кричат птицы, встревоженные купальщиками. Евгении Карповне жалко этих птиц. Она с удовольствием увела бы ребят домой. Но… распоряжение директора — купать, закалять…

Вдруг внимание Евгении Карповны привлек веселый смех взрослых, послышавшийся поодаль от места купания. Она поднялась на пригорок и посмотрела в ту сторону. Там был и директор и даже парторг. И все хохотали.

Евгения Карповна поднялась повыше и, наконец, поняла, над чем потешаются эти взрослые, солидные люди.

По берегу речушки, впадающей в озеро, хлопая крыльями и заполошно кудахтая, бегала большая рябая наседка. А в речушке плавала и резвилась стайка желтеньких, совсем еще крохотных утят.

«Кто-то подшутил над бедной курицей, подложил под нее утиные яйца, — догадалась Евгения Карповна. — Высидеть-то она их сумела, а водить не может…»

Евгении Карповне жалко стало наседку. Она хотела подойти к ней и чем-то помочь. Но тут среди купающихся раздался такой визг, что пришлось отказаться от своего намерения, и, подбежав к воде, она стала искать того, кто визжал. Однако визжали и плескались все. Никто не тонул. Никто не был обиженным. Просто визжали от восторга, от избытка сил, от плеска солнца и воды. И когда новый взрыв визга раздался над озером, Евгения Карповна хотела позвать кого-то, кому-то пригрозить. Но не успела ничего предпринять: к ней подошел директор. Он такой же сухой и бледнолицый, как Евгения Карповна, но совсем другого характера: спокойный, уравновешенный. С ребятами он разговаривает, как со взрослыми. И Евгения Карповна считает, что он, в конце концов, поплатится за свой либерализм. Слишком уж доверяет он воспитанникам!

Директор долго стоял молча, смотрел на купающуюся детвору, потом тихо и кротко сказал:

— Евгения Карповна, а не слишком ли вы боитесь за них? Пусть себе плавают.

— А если заплывет на глубокое место, да судорога ноги сведет, тогда что?

— Старшие хорошо плавают. Они следят за малышами. Все должны научиться отлично плавать, нырять и ходить в разведку под водой! — Последние слова он произнес с веселой, задорной улыбкой.

— Еще научатся! — пыхнув сигаретой, ответила Евгения Карповна.

— Вы видали сейчас наседку с утятами? — хитро сощурившись и улыбаясь, спросил директор.

— Какое это имеет значение? — вдруг насторожилась воспитательница.

— Эта наседка нервничает так же, как и вы. И все попусту, утята останутся утятами… — спокойно ответил директор.

— Ну, Сергей Георгиевич, вы уж слишком! — Зло отбросив сигарету, Евгения Карповна сорвала очки, нахмурилась.

— Для вашей же пользы советую: не мечитесь по берегу, сядьте под деревом в тени и смотрите. Зачем так себя изнурять? — И он ушел не спеша, внимательно посматривая на купающихся.

Евгения Карповна опять закурила, но все же пошла к большой развесистой березе, в тень. Голова начинала побаливать. Видно, от жары и нервного напряжения.

Под березой сидел Саша Киселев, прозванный в школе-интернате Худорбой. Прозвали этого мальчишку Худорбой за то, что он был самый жирный в классе и вечно что-нибудь жевал. Мальчишки часто отдавали ему свои порции, и он, не замечая в этом подвоха, охотно все уплетал. Карманы у него всегда были набиты конфетами. У него было две тети, и обе приезжали почти каждое воскресенье и привозили ему уйму всяких сладостей.

Саша сидел в одиночестве и с каким-то ожесточением смотрел на купающихся, а сам, видно, еще и ног не замочил. Евгения Карповна подошла к нему и спросила, почему он не купается, не заболел ли.

— Ха! Худорба заболел! На десять килограммов похудел! — насмешливо вскрикнул Атнер, прибежавший, чтобы возвратить мыло. — Всем, всем, всем! Худорба истощен! Кости да кожа! — И, неистощимый на выдумки, тут же сочинил:

Атнер убежал. А Киселев, видно не желая ни с кем говорить, молча перешел на другое место.

«Что с ним? — подумала Евгения Карповна. — Почему его все недолюбливают?»

После купания Евгения Карповна построила свой шестой класс и повела напрямик по лесу домой. Смешанный лес был густой, старый, полный валежника и всяких причудливых коряг. По такому лесу походить бы привольно, не спеша, полазить по деревьям, пошарить между корневищами буреломных нагромождений, а не идти строем вслед за Евкой, которая то и знай одергивает: не выходи из строя, не лезь на дерево, не прыгай да не ломай веток!